Предаваясь таким раздумьям, Оливия то начинала рисовать в воображении картины возможного счастья с этим мужчиной, к которому ее влекло так, как еще ни разу ни к кому из прежних ее голливудских увлечений, — то, вспомнив о них, начинала ругать себя за то, что забывается и снова не слушает голоса разума…
— У нас есть время еще на один последний звонок телезрителя, — объявила ведущая и нажала кнопку на пульте. — Алло, здравствуйте! Вы в эфире и можете задать один вопрос Гарри Гановеру. Прошу вас, представьтесь!
— Привет, Гарри, — прозвучал хрипловатый, прокуренный женский голос, — это я, Долорес.
— Добрый день, Долорес, — ответил Клайд, — слушаю вас.
— Как ты поживаешь, Гарри? — спросила женщина. Ведущая взглянула на часы и включилась в разговор:
— Дорогая Долорес, у нас осталось совсем немного времени. Какой вопрос вы хотите задать мистеру Гановеру?
— Так я и спрашиваю его, — ответила телезрительница с хриплым смешком, — как ты там без меня. Ты что, меня не узнаешь, золотко?
— К сожалению, пока нет, — ответил Клайд, встревожено посмотрев на Рут и Оливию. Те обе покачали головами, а Оливия указала на часы и жестами дала понять, что осталось продержаться еще десять секунд. Клайд медленно добавил: — Возможно, мы с вами где-то встречались? На одной из презентаций книги «На старт! Внимание! Любовь!». Она понравилась вам?
— О да, золотко. Очень понравилась. Я вообще твоя большая поклонница вот уже семь лет. Ты так меня и не узнал? Я — твоя жена, Гарри.
Глава 10
— Это была просто сумасшедшая, я уверена, — сказала Оливия, когда они вышли из студии. — Сейчас я позвоню Гановеру и выясню у него, был ли он вообще когда-либо знаком с женщиной по имени… как ее?
— Долорес, — мрачно ответил Клайд. У него не было уверенности ни в том, что звонившая в студию женщина была безумна, ни в том, что она говорила правду. В любом случае ситуация получилась странная и довольно неприятная. К счастью, время вышло и ведущая быстро свернула программу, иначе Клайду пришлось бы изворачиваться в прямом эфире, а уже одно это сильно повредило бы его имиджу.
Они подъехали к своему отелю. Всю дорогу Оливия названивала Гарри Гановеру, но тот не брал трубку. Настроение у обоих портилось на глазах.
Поднявшись на третий этаж, они подошли к двери номера Клайда. Отперев, он пропустил Оливию вперед и хотел было войти следом за ней, но она вдруг замерла на пороге, так что Клайд налетел на нее сзади.
— Что с тобой? — встревожено спросил он.
Без очков Клайду было плохо видно, поэтому он вынужден был прищурить глаза, чтобы увидеть то, что увидела Оливия: на полу возле стола стояли два больших бумажных мешка, доверху набитых почтовыми конвертами и открытками.
— Что это? — не понял Клайд.
Оливия подошла к мешкам, взяла в руки одну открытку, другую и, повернувшись к нему, восторженным шепотом произнесла:
— Это почта от поклонников. Ты стал звездой, Гарри! — и тут она взвизгнула от восторга и бросилась ему на шею. Клайд обхватил ее и закружил по комнате. Они оба были счастливы. Губы их потянулись навстречу друг другу и слились в сладостном поцелуе.
Клайд больше не хотел играть в дедушкину игру. Он не хотел изображать жиголо, не хотел соблюдать правила для сотрудников агентства «Адонис». Ему было теперь наплевать на то, ради чего он трудился всю свою сознательную жизнь. Станет он владельцем «Кейн корпорейшн» или будет в ней и дальше просто одним из менеджеров — какая разница? Какое это имеет значение по сравнению с тем, что происходит сейчас, здесь, между ним и Оливией Тимберлейк, прекраснейшей из женщин?
Желание охватило его целиком. Забыв про все на свете, он подхватил Оливию на руки и понес к кровати. Там, бережно опустив ее на одеяло, он наклонился над нею и стал покрывать ее лицо жаркими поцелуями. А она расплела руки, которыми до того обнимала его за шею, и начала судорожно расстегивать пуговицы на его рубашке. Клайд не стал дожидаться, пока она закончит, и, сбросив кожаную куртку, стянул рубашку через голову, а потом сделал то, чего не делал еще никогда: вместо того, чтобы аккуратно расправить одежду и повесить ее на вешалку или хотя бы на спинку стула, он кинул вещи прямо на пол. После этого он засунул ладони под розовый свитер Оливии и прикоснулся к ее животу и талии. Она вся была горячая и напряженная. Подавшись вверх, навстречу ему, она помогла ему стянуть с себя свитер и принялась за ремень и застежку его джинсов, одновременно покрывая бесчисленными поцелуями его плечи и грудь.