— С чего ты так решил?!
В качестве ответа он просто ткнул рукой вдаль. Присмотревшись, я увидел скачущий, в нашу сторону, во весь опор большой отряд.
— Кто это?!
— Рыцари Кошмара, демоны их раздери!! — с какой-то злобой выкрикнул Джимо. — Пит, что будем делать?!
— Мы свою работу сделали! Уходим!
— Я в герои не записывался, Дан! — словно в оправдание, крикнул мне Джимо, разворачивая своего мохнатого скакуна.
Развернув надов, они понеслись стрелой в ту сторону, откуда мы приехали.
«Бежать? А куда? К черту все! Хватит тайн и загадок! Закончить со всем — здесь и сейчас!» — но, несмотря на решительность мыслей, мне, чем ближе приближался враг, все сильнее хотелось жить. Во мне словно стали просыпаться чувства. Равнодушие куда-то исчезло, и я снова стал человеком, которому не хотелось умирать. Мне хотелось увидеть утро следующего дня. Побывать в тех местах, где никогда не был. Полюбить по-настоящему. Но самое обидное, что мне не была известна причина, по которой должен был умереть. В чем моя вина?! В чем?!
Командир отряда, закованный в тяжелый черный шипастый доспех, резко рванул поводья своего мощного коня — зверя, одновременно вскидывая руку вверх, тем самым отдавая приказ воинам: стоять. Отряд послушно замер за спиной своего предводителя. Мозг сразу отметил одну деталь: в черных шлемах были только две щели для глаз и больше нечего. Фигуры воинов, сидящих на хищных тварях, были вполне человеческими, но при этом мне почему-то показалось, что броня, закрывающая тела и есть их кожа.
— Ты чужак по имени Дан?! — раздался глухой и невыразительный голос предводителя.
Секунду я медлил, хотелось соврать, но потом пересилил себя и сказал:
— Да!
— У нас на тебя контракт. Ты едешь с нами!
— Куда?!
Ответом стало молчание. Больше я не стал ничего у него спрашивать. Просто, молча, некоторое время смотрел на железного истукана, на скалящую зубы тварь, на которой тот сидел и думал о том, что мое бегство рано или поздно должно закончиться. Так почему не сейчас? Что я, собственно говоря, теряю? Ведь у чужака-одиночки со стертой памятью ничего нет, за исключением нескольких месяцев непонятной, тревожной и суетливой жизни.
«Единственной оставшейся у меня ценностью можно считать саму жизнь, но за нее можно цепляться, если та собой что-то представляет. Родители, семья, любимое дело, большая любовь. А то, что у меня было, это… так, пустышка. Хватит быть пешкой! Пора начать самому играть!».
В моих мыслях не было ни страха, ни обиды, ни суеты. Я подвел итог своей жизни и принял взвешенное решение.
Не спеша слез с нада, затем резко шлепнул его по боку, а когда тот отбежал в сторону, достал из ножен меч и замер в ожидании нападения. Несмотря на то, что я не мог видеть лиц рыцарей, мне почему-то показалось, что все они, как один, сейчас презрительно ухмыляются при виде моих приготовлений.
«Пошлите вы все…!!».
— Попробуйте взять меня!
— Взять его! — отдал приказ командир отряда.
Три ближайших рыцаря, соскочив с коней, кинулись ко мне, лязгая доспехами. Приблизившись, они почти синхронно выхватили из ножен мечи и кинулись на меня. Несмотря на тяжелые доспехи, в них не было неловкой угловатости движений, впрочем, так же как быстроты и ловкости, присущих свободным движениям человека. Понять их замысел было несложно: прижать меня к стене, затем лишить оружия и взять в плен. Чтобы сохранить свободу маневра, я не стал отступать назад, а стал забирать левее, но тут раздался новый приказ: — Обойти слева! — и тут же обогнув своего предводителя, два конных рыцаря перекрыв мне пути отхода, замерли в нескольких метрах от меня неподвижными статуями. При этом они даже мечи не стали доставать, как бы говоря: «Не будь глупцом. У тебя нет выхода. Сдавайся!».
В их действиях была железная логика, да и что может сделать один человек против трех десятков закованных в железо рыцарей? Но я не стал задумываться над этим вопросом, даже если бы он и пришел мне в голову, а сделал то, что и положено человеку, которому нечего терять — напасть на них самому. С диким ревом: — Всех порву, суки!! — я подбежал к ближайшему воину и со всего маха рубанул по нему мечом. Рыцарь, несмотря на свою выучку, на долю секунды замешкался и не успел полностью блокировать удар, поэтому мой меч, скользнув по подставленному лезвию, врезался в наплечный доспех. Ударив, тут же отпрыгнул назад, уходя от кинувшихся на меня сразу двоих воинов. Судя по всему, они пытались сбить меня с ног или оглушить, но вместо этого чуть сами не столкнулись. Воспользовавшись моментов, я подскочил к ближайшему рыцарю, и просто, без всяких затей, ткнул ему в шлем, метя в прорезь. Несмотря на то, что моя атака оказалась неудачной, и лезвие только скользнуло по металлу шлема, рыцарь инстинктивно отшатнулся, дав мне тем самым продолжить атаку и нанести еще один удар по шлему.
Рыцарь пошатнулся и замер, оглушенный, но видно в этот самый миг госпожа Удача отвернулась от меня, потому что при ударе клинок моего меча звонко треснул и теперь у меня в руке был обломок, длиной в треть лезвия. Моя отчаянная попытка ткнуть им в прорезь шлема оглушенного воина была прервана нападением на меня третьего рыцаря. Резким ударом он чуть не выбил у меня из руки обломок, заставив при этом отступить.
Чисто инстинктивно я сделал шаг назад, затем еще один и вдруг… вздрогнул всем телом от пронзительно-острой боли в спине, напоровшись на шипы.
«Мать…!».
Боль отвлекла меня буквально на секунду, но ее вполне хватило, чтобы потерять контроль над ситуацией и пропустить следующий удар, нанесенный мечом плашмя по голове. Он сначала заставил мир резко качнуться, затем в глазах потемнело, и я рухнул на землю.
Очнувшись, понял, что лежу, уткнувшись лицом в траву. Меня никто никуда не тащил, не было слышно ни лязга доспехов, ни криков, ни команд. Вокруг стояла какая-то странная тишина. Я осторожно поднял голову и…замер. Несмотря на то, что за время моих странствий мне пришлось видеть многое, но такую сцену мне даже в своих самых буйных фантазиях трудно было представить. В нескольких метрах от меня, Рыцари Кошмара, преклонив колени и склонив головы, сейчас стояли передо… мной. Сначала мне подумалось, что это глюк, вызванный ударом по голове, тогда я, в качестве проверки, на несколько секунд закрыл глаза, но когда снова их открыл, мой двойник по-прежнему остался стоять на своем месте.
«Что. Здесь. Происходит? Кто. Он?».
Тот словно почувствовал, что я о нем подумал, потому что вдруг резко повернул голову в мою сторону и посмотрел на меня. Его глаза, словно два шила, вонзившись в мой мозг, вызвали во мне отвратительное ощущение, сходное с тем, которое возможно испытывает человек, когда его выставляют голым, на морозе, перед толпой людей. Меня охватил холод, стыд, беспомощность, а спустя мгновение, к ним прибавилось злое и циничное любопытство, с каким двойник принялся изучать мою душу, выворачивая ее наизнанку. Попытки отвести взгляд ничего не дали, так как холод, проникший в каждую клеточку моего тела, превратил меня в подобие ледяной статуи. Не знаю, сколько времени продолжалась эта садистская пытка, но в какой-то момент он видимо удовлетворил свое извращенное любопытство и снова повернулся к Рыцарям Кошмара. Только спустя минуту мне удалось ощутить свое тело. Пока мой двойник вел свой бессловесный разговор с рыцарями, я постарался избавиться от липкого страха и взять себя в руки. В себя меня окончательно привел лязг железа и рычание коней — зверей. Повернув голову в их сторону, я увидел, что отряд закованных в железо рыцарей, садиться на своих тварей.
Решив, что хватит валяться на земле, я осторожно поднялся и увидел, как рыцари Кошмара салютуют моему двойнику, как какому-то императору.
«Неужели…. это правитель Сумеречного королевства? Но почему он… словно я? То, что сейчас происходит, похоже на бред! Когда все это кончиться?! Когда, мать вашу?!».
От тоскливых мыслей меня оторвал лязг и топот копыт сорвавшегося с места отряда, который понесся по степи со скоростью камня, выпущенного из пращи. Не знаю насколько в них развито чувство страха, но мне почему-то показалось, что рыцари сейчас явно хотели быть как можно дальше от своего короля. В этом я с ними был полностью согласен. Судя по тому, как он жестко и бесцеремонно препарировал мою душу, нетрудно было понять, что если он чем-то и отличается от самой мерзкой и злобной твари, живущую в этом мире, то только в самую худшую сторону. Минуту он смотрел вслед всадникам, а затем вдруг исчез. Я резко завертел головой пытаясь понять, куда он исчез, как тут же увидел его стоящим у зеленой стены. Мой двойник поднес руку к шипастому кустарнику, а затем коснулся его. В тех местах, где его пальцы касались зеленого покрова, твердые и острые шипы, потеряв жесткость, стали сгибаться, словно это было домашнее животное, которое ластится под рукой хозяина.