Как только Люси возвращается на кухню, я замечаю, что она не смотрит на меня, и мне это не нравится. Что случилось? Джейд что-то сделала? Черт, я что-то не то сказал?
— Ты злишься?
Она останавливается и наконец-то поднимает взгляд и встречается с моим.
— Нет. С чего бы мне злиться?
— Джейд что-то сказала? Рассказала какую-нибудь ужасную историю про меня и девушек? Потому что не буду врать, я не был святым до того, как встретил тебя. Я путался со всеми подряд. У меня было много девушек. Я по-полной наслаждался студенческой жизнью. — Прерываюсь, размышляя, как далеко стоит заходить с этим признанием. — Но с тех пор, как встретил тебя, Люси, меня не привлекала ни одна другая девушка. И, богом клянусь, это чистая правда.
Она смотрит на меня, обхватив руками спинку одного из кухонных стульев так крепко, что костяшки пальцев побелели.
— Я верю тебе.
На меня накатывает такое сильное облегчение, что, клянусь, аж колени дрожат.
— Отлично. Ты должна знать, Люси, что я не… я не позволяю девушкам встречаться с моими друзьями, если это в моих силах. Это приводит ко множеству проблем, с которыми не хочу связываться.
— Серьезно?
— О, да. Они возлагают надежды, а я просто… не хочу их разочаровывать. Так что лучше предпочитаю держаться на расстоянии.
— Ты никогда не держался от меня на расстоянии, — бормочет она. Она отпускает стул и пробирается ко мне, ее бедра покачиваются, напоминая мне, как давно мои руки не касались этих восхитительных изгибов.
Мое сердце начинает бешено колотиться, кровь течет по венам быстро и горячо. Она придвигается ближе, я чувствую ее запах, вижу блеск в ее темных глазах и сжимаю пальцы в кулаки, чтобы не схватить ее слишком быстро.
Не хочу торопить события. Торопить ее. Не нужно спешить.
— Потому что ты другая, Люс, — говорю я низким и хриплым голосом. — И всегда была такой.
Темная бровь выгибается дугой.
— А я, увидев тебя в первый раз, подумала, что ты какой-то извращенец.
Мне становится смешно.
— Я и был им. Сидел весь день на балконе и наблюдал за тобой у бассейна.
— Но, в конце концов, я решила, что ты слишком красивый, чтобы быть извращенцем. — Люси шагает еще ближе и кладет руки мне на грудь. — Мне хотелось, чтобы ты не прекращал наблюдать за мной. И продолжала устраивать шоу только для тебя.
— Я ценил каждое мгновение, — отзываюсь я, кладя руки ей на бедра и сжимая их.
Она улыбается, медленно поглаживая руками вверх и вниз по моей груди.
— Держу пари, что так оно и было.
Я притягиваю ее так близко, что наши бедра сталкиваются. И вот я уже тверд.
— Я рад, что ты дала мне второй шанс, Люс.
— Я дала тебе несколько вторых шансов, Уолкер. — От ухмылки, которую она мне дарит, мне хочется поцеловать ее в губы.
Что я и делаю.
Глава 22
Люси
Гейб, не теряя времени, тащит меня в свою спальню наверху. Тусоваться с Джейд и Шепом было довольно весело, но через некоторое время меня начало одолевать нетерпение.
Мне хотелось остаться наедине со своим парнем.
То, что я думаю о Гейбе, как о своем парне, может быть глупо, но Джейд обронила несколько обнадеживающих фраз, которые дали понять, что он ведет себя не так, как обычно.
— Он рассказал тебе об их принципе «поматросить и бросить»? — закатив глаза, спросила она меня после того, как мы съели пиццу и устроились вместе на диване.
— «Поматросить и бросить»? — переспросила я.
Она кивнула.
— У Гейба, Тристана и Шепа, у них всех, есть одно правило. Вообще-то, у них куча дурацких мужских правил, которых я не знаю и знать не хочу. Но Шеп признался мне в самом главном — переспать один раз, и на этом все. Вот как они всегда обращались с девушками.
Я морщусь.
— Весьма мерзко.
— Знаю, но задумайся вот о чем. Как часто ты виделась с Гейбом? Была с Гейбом? На слове «была» Джейд делает акцент.
И я тут же почувствовала прилив жара к щекам. В последнее время я постоянно краснею, ненавижу это. Казалось бы, что с моей темной кожей это не должно быть заметно, но все замечают, и от этого мне неловко.
— Часто, — наконец призналась я.
Улыбка, которой она меня одарила, была торжествующей:
— Значит, тебе удалось разнести в пух и прах принцип Гейба — «поматросить и бросить», — рассмеялась она. — Двое повержены, остался еще один.
После услышанного я расплылась в улыбке, хотя и понимала, что она торопит события. Но ничего не могла с собой поделать. Слова Джейд и ее неустанное ободрение вселили в меня надежду.
И сейчас, наблюдая, как Гейб бродит по комнате, закрывая шторы, подбирая грязную одежду с пола и бросая ее в корзину для белья, стоящую в углу, не могу не восхищаться тем, как он двигается. Даже при том, что он определенно в легкой панике от того, что я оказалась в его немного неубранной комнате.
— Ты не навел порядок в комнате, зная, что я приду сюда? — спрашиваю я, более чем немного удивленная. Подхожу к его столу и, заметив, беру фотографию в рамке, на которой Гейб, Шеп и, должно быть, Тристан гораздо моложе. Они широко улыбаются в камеру, на всех солнечные очки, и они так смехотворно хороши, что почти больно смотреть.
Ставлю фотографию обратно на стол, мои ладони вспотели, и я тру их о джинсовые шорты.
— Я собирался. — Он посылает мне робкую улыбку через плечо. — Но до твоего прихода потратил слишком много времени на уборку кухни. Мне так и не удалось подняться наверх, хотя я знал, что здесь не так уж и ужасно. У меня нет домработницы, как у Шепа и Тристана, но дважды в неделю приезжает клининговая компания и убирает в казино.
У меня челюсть падает.
— У Шепа и Тристана есть домработница?
— О да, и она их ужасно балует, как и Джейд. Это чертовски раздражает, — смеется он. — Извини за резкость. Я мог бы позволить себе домработницу, если бы захотел, но она мне не нужна. Не такой уж я и неряха.
Оглядываю комнату и вижу, что большая часть беспорядка — это просто груды одежды, валяющиеся тут и там. Он прав. Все не так уж плохо.
— Если хочешь, тебя баловать могу я, — небрежно предлагаю, проводя пальцами по краю стола, прежде чем полностью повернуться к нему лицом.
— Да? — В его голосе явно слышится интерес. — А как бы ты стала меня баловать?
Улыбаясь, я указываю на кровать.
— Садись, я тебе покажу.
Не раздумывая, он садится на край кровати, широко расставив ноги, как делают все мужчины, его взгляд полон любопытства — не обожание ли это? — когда подхожу к нему. От этого взгляда мое сердце сжимается. Положив руки на его твердые, как камень, бедра, я медленно опускаюсь перед ним на колени.
— Люси… — начинает он, но я тут же качаю головой.
— Ш-ш-ш. — Медленно провожу руками вверх и вниз по его ногам, просовываю пальцы под края его шорт. Его бедра горячие, немного волосатые и мускулистые. — Я могла бы для тебя готовить.
— Да? — Он прерывисто выдыхает, когда я провожу ногтями по внутренней стороне его бедер. — Что, например?
— Все, что захочешь. Мама брала меня с собой на кухню с тех пор, как я была маленькой девочкой. Зачастую она так много работала, что, будучи в старших классах, именно я была той, кто готовила для нас. — А что тебе нравится?
— Мне бы, э-э, понравилось все, что бы ты ни приготовила. — Он вздрагивает, когда я вытаскиваю руки из-под его шорт и тянусь к поясу. — Что ты делаешь, Люс?
Я улыбаюсь и расстегиваю верхнюю пуговицу его шорт.
— Балую тебя. А сейчас, Гэбриэл, снимай рубашку.
— Только если ты снимешь свою. — Он делает паузу, и я откидываюсь назад, когда он быстро снимает рубашку и бросает ее на пол. — Эй, я должен был спросить раньше, но Люси — это укороченное имя?
При виде его груди на мгновение теряю дар речи. Боже, он горяч. Ведь я уже видела его таким много раз. Но вид полуобнаженного Гейба никогда не надоедает.