Я похлопала ее по спине и прошептала что-то утешительное.
– Это просто недостойно, – сказала седая женщина. – Бетси его вдова, в конце-то концов.
Все друзья Бетси и те, кто пришел ее поддержать, сочувствующе закивали.
– Бетси, ты общалась с родителями Бобби? – спросила я.
Она закивала и уткнулась мне в плечо. Потом шмыгнула носом и подняла голову.
– Ой, извини, – пробормотала она, – я намочила твой пиджак.
– Ничего страшного. У меня двое маленьких детей, помнишь? Я привыкла к соплям на одежде.
Бетси вяло улыбнулась.
– Ты говорила с его родными? – спросила я снова.
– Да, – сказала она, – его брат заходил пару дней назад и сообщил, что они позволяют мне пожить в квартире до конца месяца. Какое они имеют право? Это мой дом, и никто меня оттуда не выставит.
Да, это хуже, чем я думала.
– А что родители?
– Они со мной даже не разговаривают. Когда я наконец-то дозвонилась, отец Бобби сказал, будто их адвокат не разрешил общаться со мной. Ты представляешь? Мы же с Бобби были помолвлены. Мы уже назначили дату и все такое. Раввин со мной разговаривает, а им почему нельзя?
– Что сказал раввин?
– Он заходил в тот же день, что и брат Бобби. Сказал, что зашел проведать меня, но кто его знает, зачем на самом деле. Может быть, она послала его проследить, не украла ли я телевизор или еще что.
– Кто она?
– Мать Бобби. Господи, как я ее ненавижу.
Седая женщина коснулась моей руки.
– У нас после похорон будет обед. Мы организовали прием дома у Бетси, поскольку родители не хотят видеть у себя никого из друзей Бобби. Мы и вас приглашаем.
– Спасибо, – сказала я.
Я покинула зал с ними. Мы долго шли к вырытой могиле по извилистой тропинке, усыпанной белым щебнем. Я остановилась вместе с людьми из АА поодаль от толпы и наблюдала за родными Бобби. Гроб висел на гидравлическом подъемнике над зияющей дырой. С одной стороны могилы была насыпана гора земли, укрытая чем-то похожим на искусственный газон «АстроТорф»; сильно пахло почвой и травой. Раввин начал петь молитвы глубоким атональным голосом, и некоторые из зрителей стали подпевать. Извлекая из глубин памяти слова иврита, я тоже тихо бормотала. От этих знакомых до боли молитв наворачивались слезы, и все же они успокаивали и умиротворяли. Очень медленно, почти незаметно, гроб начал погружаться в могилу. Он с глухим стуком опустился на дно, и родственники Бобби один за другим зачерпнули землю лопаткой и бросили на гроб. Когда последний из них ушел, Бетси бросилась вперед, выдернула лопатку из почвы, бросила землю в могилу и закричала: «Я люблю тебя, Бобби! Когда-нибудь мы будем вместе, обещаю».
Я вовремя бросила взгляд на родителей Бобби – как раз успела заметить, что лицо матери недовольно скривилось. Отец Бобби обнял жену и отвел ее в сторону. Они вместе с детьми направились к лимузинам.
Родители Бобби не хотели принимать у себя наркоманов из реабилитационного центра. Но меня, очевидно, это не касалось, и поэтому после службы я решила поехать к Кацам вместе со всеми гостями. Адрес мне дал Лоренс, начальник Бобби. Большой дом в средиземноморском стиле стоял достаточно далеко от дороги, рядом находились практически такие же дома. Родители Бобби накрыли роскошный стол, и я долго не могла заставить себя отойти от угощения. В конце концов, поглотив огромное количество блинчиков с начинкой, салата из белой рыбы и фруктовых пирожных, которые в Лос-Анджелесе подают на любом застолье, будь то похороны или премьера фильма, я стала пробираться через толпу к родителям Бобби.
Его родственники чисто символически провели шива – традиционный еврейский траурный ритуал. Они сидели на низких стульях, но все были обуты и лишь слегка надорвали легкие черные шарфы, вместо того чтобы разорвать на себе всю одежду. Я знаю, что так поступают часто, и только крайние ортодоксы все еще рвут одежду по-настоящему. Но из-за этого их скорбь казалась не совсем искренней; будто они переживают, но не настолько сильно, чтобы испортить хорошую рубашку. Я стала в очередь и в конце концов дошла до матери Бобби.
– Соболезную вашей утрате, – сказала я, словно эхом повторив слова остальных гостей. А что еще тут скажешь?
– Спасибо, – пробормотала она и перевела взгляд на следующего.
– Знаете, я клиентка Бобби, – сказала я, стараясь удержать ее внимание.
– Да?
– Он был прекрасным тренером. Он так много знал.
Она не ответила, просто вежливо кивнула, и протянула руку женщине, стоявшей за мной.
– Соболезную вашей утрате, – пробормотала та.
Я прошла через весь ряд, выражая соболезнования остальным членам семьи. Две сестры и брат Бобби выглядели заметно старше него, самой старшей было по меньшей мере лет на десять больше. Но ведь Бобби мог быть взрослее, чем я думала. При его работе требовалось выглядеть молодо.
Какое-то время я постояла в углу, затем поймала взгляд невысокого мужчины с чисто символическими остатками волос на голове. Он неторопливо подошел ко мне.
– Вы дружили с Бобби? – спросил он.
– Я была его клиенткой. И другом. Меня зовут Джулиет Эпплбаум, – ответила я.
– Я Ларри. Его зять. Мишель – моя жена.
– Сестра Бобби?
– Да, младшая. Вон там Лиза, она самая старшая. А это ее муж Митч. – Он указал на темноволосую женщину, сидящую рядом с матерью Бобби, и на высокого сутулого мужчину с огромным носом, который листал журнал на диване.
– У него был только один брат?
– Да, Дэвид. Точка ком Дэвид.
– Простите, что?
– Вы не знали? Дэвид – Киберджет. Интернетовский портал. Он стоит примерно сто миллионов долларов, даже после сбоя.
– Ого, – сказала я, обрадовавшись, что наконец-то нашелся человек, который много знает об этой семье и готов все про них выложить.
– Разве Бобби не собирался жениться? Где его невеста?
Ларри фыркнул:
– Бетси? Артур и Лесли ни за что не впустят ее в этот дом. Она одержима наркотиками. Во всяком случае, я готов спорить, что она имеет отношение к смерти Бобби.
– Правда? – спросила я. – Я думала, что он покончил с собой.
– А кто сказал, что не она его довела? В любом случае полицейские не исключают возможности убийства.
Стало ясно, почему они настаивали на том, чтобы Бетси дала показания.
– Полицейские подозревают невесту?
– Возможно. Скорее всего, она довела его до этого. Так думают Артур и Лесли. Я говорю, она принимала наркотики.
– А разве Бобби и Бетси познакомились не в центре реабилитации?
Он хмыкнул:
– Я на вашем месте не говорил бы здесь об этом. Нам не позволено упоминать о маленькой проблеме Бобби. Артур и Лесли готовы признать лишь то, что Бобби пережил период «юношеской неосмотрительности».
Тут к нам подошла супруга Лари, такая же худая и темноволосая, как и ее мать. Тушь у нее размазалась, и немного покраснел нос. Она взяла мужа под руку и вяло мне улыбнулась.
– Меня зовут Джулиет, я занималась у Бобби.
– Большое спасибо, что пришли. Для моих родителей, для всех нас очень важно, что столько коллег и клиентов Бобби пришли сегодня.
– Он был замечательным, – ответила я, в глазах защипало.
– Да, это правда. – По ее щекам текли слезы. – Парень с большим сердцем. Из тех детей, кто приносит домой бродячих кошек и собак.
Ларри покачал головой.
– М-да, твоя мать, наверное, была просто счастлива.
Мишель улыбнулась сквозь слезы.
– Да, она с ума сходила. Он прятал их у себя в комнате, а потом уборщица находила их и рассказывала матери. Один раз у него несколько месяцев в шкафу жила крыса. Причем не белая. Большая серая уличная крыса. И однажды Бобби ушел в школу, а у Лизы были каникулы. Она хотела что-то найти в его комнате. Ну и открыла пластиковую коробку из-под туфель с дырками в крышке. Она завизжала, отбросила коробку, и эта тварь вылезла на свободу. Мать вызвала крысоловов, они приехали через час и разложили по всему дому крысиный яд. Но крысу так и не поймали. Наверное, она все еще живет в подвале.