— Ну… я счастлив… Но всё равно не торопись, вдруг ты передумаешь. Сейчас в тебе говорит обида, а может, через несколько лет ты захочешь снова пообщаться с матерью.
— Посмотрим, — равнодушно ответил сын, но по его серьёзному виду было понятно, что этот маленький упрямец уже твёрдо стоит на своём. Впрочем, он всегда был таким: безответственное поведение родителей сделало его маленьким старичком с тяжёлым нравом.
***
— Тобиас, не хотите прогуляться с нами по Запретному лесу? — поинтересовался профессор Кеттлберн, наткнувшись на меня, выходящего из новых покоев Аргуса.
После моего заявления о том, что завхоз имеет больше власти, чем преподаватели, мистер Филч как-то подтянулся и взял себя в руки. Он перестал одеваться в потрёпанные старые мантии, аккуратно подстригся, а примерно в конце сентября пригласил меня выпить чаю в его новых комнатах, располагающихся в башне над кухней.
Я навестил своего товарища, прихватив бутылку тридцатидевятилетнего огненного виски Блишена, которое он очень любил, и небольшую коробочку приличных сигар. Новоселье мы отпраздновали очень приятно, за обсуждением многочисленных ученических проказ и шалостей преподавателей.
У мистера Филча была собрана целая картотека с досье на каждого студента, учившегося в Хогвартсе за многие годы. Я пролистнул несколько папочек и чуть не схватился за голову от прочитанных знаменитых имён.
— Аргус, сколько лет вы работаете в школе?
— Я-то? Недавно совсем, в основном это записи моего предшественника Апполиона Прингла, — ответил он, разливая виски по бокалам. — Директор Дамблдор вступил в должность и нанял меня, а мой предшественник ушёл на пенсию, это было в шестьдесят седьмом году.
— Завхоз Прингл был так стар? — спросил я, раскуривая сигару.
— Нет, он не сошёлся во мнениях с новым директором, отменившим телесные наказания. На самом деле сцепились они из-за Артура Уизли — внучатого племянника Персиваля Дамблдора, отца нашего Светлейшего. Апполион поймал этого рыжего за непотребством вместе с девицей из семьи Прюэттов, вот и высек хорошенько, как и положено в таких случаях. А директор Дамблдор уволил его, отменив телесные наказания.
— А Уизли что? — заинтересовался я, вспомнив, что про это семейство весьма нелестно отзывались мои старшие товарищи.
— А что Уизли, — усмехнулся Аргус. — Родня же, как не прикрыть троюродного родича? Поженил он их собственной властью прямо в школе, а за это девицу вышвырнули из рода, ведь она, почитай, ославила себя и семью на всю Британию — девица легкого поведения! — сплюнул он.
— Мда уж… — протянул я, представляя грандиозный скандал, разразившийся под сводами Хогвартса.
Я уже давно понял, что нравы у волшебников довольно суровы, если касаются браков и всего, что с ними связано. Проводили очень серьёзные расчёты совместимости магии, просматривали гороскопы, вспоминали степень родства чуть ли не до двадцатого колена предполагаемых супругов. Ну это и понятно, компактное островное проживание диктовало жёсткие условия, чтобы не спровоцировать вырождение генофонда и появление «викторианской болезни» — гемофилии.
И это я не говорю о том, что девственная кровь почти всегда проливалась на родовых алтарях чистокровных магов — а Прюэтты именно ими и были, и наверняка давно заключили помолвку своей дочери с тщательно подобранным женихом. И такой позор перенести было очень сложно, ведь это показывало, что в благородном семействе не уделяли внимания воспитанию дочери, вырастив девицу свободных нравов.
Кроме этого, существовал магический откат, как в случае с Эйлин, почти потерявшей способность колдовать. А ещё надо было заплатить неустойку за разорванный контракт, и обычно это была немалая сумма в галеонах или эквивалентно ей — в артефактах.
В общем, Дамблдор знатно опустил Прюэттов этим браком их дочери с любовником. Изгоняя её из рода, родители, скорее всего, пытались избежать чего-то серьёзного, типа родового проклятья или печати предателей крови, коими являлись Уизли.
— Так директор поженил их, не ставя в известность родителей?
— Ну да, они к тому времени уже оба были совершеннолетними, так что имели право принимать решения. Рыжему-то повезло — чистокровная супруга — такую трудно задаром заманить в их семейку. Его мамаша из Блэков, но тоже отлучённая от семьи по контракту, — рассказывал мистер Филч, попивая виски и выпуская изо рта колечки сигарного дыма.
— Вот это змеиный клубок! — восхищённо цокнул я языком, оценивая размах семейства Уизли. — Интересно, чем они берут, что могут находить каждому поколению чистокровных невест, с их-то репутацией?
— Чем-чем — ебливостью! — хохотнул Аргус. — Они трахаются без остановки, как кролики, и очень плодовиты. У Артура с Молли уже родился сын, так что не удивлюсь, если и второй на подходе. Лет через десять в Хогвартсе будет засилье рыжих предателей крови.
Мы приятно поболтали пару часов, а потом я быстренько благоустроил жилище товарища с помощью своего личного лопоухого помощника. Мы построили дерево с лежанкой на верхушке для миссис Норрис, утеплили окна, зачаровали светильники, чтоб не приходилось постоянно жечь свечи. Навесили чары на душевую, устроив там полы с подогревом; а в комнатах закрепили простенькие амулеты тепла, ведь от каминов зимой было очень мало толка в каменном замке, продуваемом всеми ветрами.
***
Так вот, я как раз выходил от Аргуса, завершив навешивание полок-лазилок на стенах для его любимицы, когда столкнулся с профессором Кеттлберном. На его любезное предложение я ответил радостным согласием — Запретный лес меня очень интересовал, но соваться туда одному было очень опасно.
Во-первых, понятное дело, там обитало множество опасных волшебных животных, и оборотни — не самые страшные из них. Во-вторых, само место являлось огромной магической аномалией, поэтому аппарировать из некоторых мест было просто невозможно. В-третьих, там рыскали не очень вежливые «собиратели», которые могли с лёгкостью грохнуть ненужного свидетеля. В-четвёртых, … этот список можно продолжать очень долго. В общем, один я туда не лез, прогуливаясь только по кромке и ближайшей опушке леса.
Кстати, на этой опушке проживал самый настоящий полувеликан — плод очередного генетического эксперимента волшебников. Был он малость туповат, застряв на уровне десятилетнего ребёнка, зато отличался огромной силой и сопротивляемостью к магическому воздействию.
Когда я узнал, что он, Рубеус Хагрид, — убийца, выпущенный под поручительство Дамблдора, — строго-настрого запретил Северусу приближаться к его хижине в одиночку. Мало ли что в голове у такого существа!
Вообще великаны не сильно отличались по развитию от диких племён, живущих в каких-нибудь дебрях Амазонки. Поэтому я и опасался этого товарища, которого за каким-то хреном приняли учиться в школу, а потом, когда он убил студентку, оставили в качестве лесника.
Такую тушу увидишь в тёмном лесу, потом кошмары будут сниться!
Но с Кеттлберном я не боялся, потому что этот неугомонный мужчина знал лес и его обитателей вдоль и поперёк. А Хагрид не приближался к нему, отчего-то серьёзно побаиваясь добродушного неунывающего профессора с магическими протезами.
— Как мне экипироваться? — поинтересовался я у Сильвануса.
— Захватите сумку для сбора ингредиентов, сейчас должно быть много желудей с волшебных дубов, да и травки разные соберём. Я видел странные следы в чаще и растерзанного кентаврёнка — стадо в ярости от его гибели, и все что-то бормочут о вине волшебников! Надо разобраться с этим делом!
— Может быть, пригласим моих товарищей? Это мой наставник — мастер-артефактор Томас Лоу и наставник моего сына — мастер-зельевар Дамокл Белби, — предложил я.
— Знаю-знаю этих старых пройдох! — улыбнулся Сильванус. — Давно их не видел, так что не против прогулки с этими весельчаками! Встретимся через час на поляне за хижиной лесника.
Я шустро добрался до своих покоев, связался по переговорным зеркалам (магический скайп!) со своими дорогими товарищами, получил их радостное согласие поучаствовать в развлечении, переоделся в удобную прочную одежду, прихватил свой «бездонный» рюкзак и отправился навстречу приключениям.