Выбрать главу

— Пап, меня пригласили в гости Поттеры на детский праздник, ты будешь меня сопровождать? — спросил Северус, когда мы устроились за столиком, сервировав кофе с пирожными.

— А стоит? Я же буду вам только мешать. Да мне и не присылали приглашение, так что это неприлично, — подумав, ответил я. — О чём мне говорить с родителями Джеймса?

— А как я пойду один? — надулся детёныш.

— Поттеры живут через две улицы от нас! — весело фыркнул я, не покупаясь на его надутую моську. — Ты к ним бегал чуть ли не через день, когда вы летом тут вчетвером скакали с великами и роликами.

— Ладно, так и быть, сам схожу, — разрешил мне полениться сын. — А вообще ты собираешься с кем-нибудь общаться кроме старичков-разбойников?

— Я контактирую с кучей народа: учителя, ученики…

— Акромантулы… — ехидно протянул Северус. — Серьёзно, пап, тебе пора социализироваться.

— Ух ты! Какие умные слова ты знаешь! — всплеснул руками я. — Того и гляди начнёшь меня побеждать в спорах!

— Ну па-ап… Ты снова делаешь это, — нахмурился сын. — Ты каждый раз переводишь разговор, когда я начинаю говорить о личной жизни. Ты у меня ещё совсем молодой, и мне не хочется, чтобы ты тратил время только на меня, иначе тебе будет очень грустно, когда я уеду из дома.

— Куда это ты собрался? — не понял я.

— Пап, мне через несколько дней исполнится двенадцать, а через пять лет я стану совершеннолетним. К тому времени я буду учиться у мастера Дамокла, а потом поступлю в университет, и не факт, что в британский. А что ты будешь делать один? Или станешь, как большинство профессоров, холостым одиночкой?

— Ну, время у нас ещё есть, обещаю серьёзно подумать над твоими словами. Я рад, что ты так заботишься обо мне, хотя сам ещё ребёнок.

Северус на эти слова только вздохнул и закатил глаза, показав, что он думает о моей попытке инфантилизировать его. Конечно, я знал, что этот подросток — ни разу не ребёнок в обычном понимании этого слова. Рано повзрослевший из-за плохих взаимоотношений родителей, халатности матери, пьянства отца, он и три года назад поражал меня своей серьёзностью и решительностью.

Хотя это можно было сказать обо всех потомственных мажатах; да и вообще в этом времени люди становились самостоятельными очень рано, не то что в моём бывшем/будущем двадцать первом веке. Может, это зависело от магии или от воспитания, ведь все волшебники так обучали отпрысков, чтобы, уехав в интернат, они не растерялись.

За эти месяцы я убедился, что Хогвартс является ареной для тренировок будущих политиков, бизнесменов и тех, кто будет на них работать. Связи, наработанные семьёй, здесь почти не котировались, и богатенький ребёнок мог стать изгоем, если его сумеют прогнуть.

Северус, частично прикрытый моим авторитетом, и сам отлично показал себя среди сверстников. Рейвенкло оказался непростым факультетом — именно оттуда выпускались будущие учёные, невыразимцы и политики высшей категории. Но в то же время почти все студенты были махровыми индивидуалистами, погружёнными в свои мысли и эксперименты.

В этом плане Джеймс и Сириус оказались белыми воронами, потому что вели себя, как обычные раздолбаи. Они хорошо учились, прибегали ко мне по субботам, чтобы выпить чаю и рассказать о своих мальчишеских делах, а потом уметались снова шалить. Единственное моё серьёзное вмешательство в деятельность энергичной парочки — я пресёк нападения на других учеников.

Поймал я их случайно, когда мы с Аргусом составляли карту шестого этажа, почти полностью заброшенного. Я вообще не понимал, почему бы не поместить все классы, допустим, на втором этаже; третий отдать под кружки и комнаты самоподготовки, а остальные — закрыть. Что проку в куче пустых захламлённых помещений, я не понимал, хоть убей.

— Традиция, — разводил руками Аргус на мои вполне логичные вопросы.

— Но ведь детей словно подталкивают к нарушениям! Они занимают эти комнаты и творят что хотят без присмотра старших! — возмущался я такой безалаберностью.

— Раньше, говорят, было намного больше детей, да и учителя имели ассистентов; гости приезжали и останавливались в специальных покоях в северной башне — она сейчас закрыта. Мастера набирали себе учеников и проводили занятия с ними тоже в замке. Дедушка мне рассказывал, что во времена его учёбы в Хогвартсе было почти пять тысяч студентов, а сейчас нет даже пятисот. Магия скудеет, — вздохнул Аргус.

Пока мы разговаривали и бродили, проверяя пустые заброшенные классы, я вдруг заметил какое-то движение в нише за доспехами. Заглянув туда, я увидел Джеймса и Сириуса, которые держали какого-то перепуганного мальчишку, зажав ему рот.

— Ну-ка выходите наружу! — строго приказал им я и сделал Аргусу знак, чтобы он не вмешивался в наш разговор.

Троица выползла из ниши и уставилась в пол.

— Я не виноват, — всхлипнул незнакомый пацан, потихоньку отодвигаясь от парочки друзей, делающих вид, что они просто мимо проходили.

— Имя и предыстория нашей встречи! — строго сказал я, по очереди оглядывая всех задержанных.

— Питер Петтигрю, первый курс Гриффиндора, — тихо представилась жертва, испуганно зыркая на нас с завхозом. — Они напали на меня вдвоём, когда я шёл из библиотеки. Сначала оглушили, но я пришёл в себя и начал убегать. Они меня догнали и затащили в нишу, услышав ваши голоса. Профессор Снейп, я не виноват, не надо меня наказывать!

— Всё рассказанное — правда? — спросил я у парочки хулиганов. Те сначала переглянулись, потом попытались соврать, но под моим злым взглядом только обречённо вздохнули и молча кивнули. — Что же, мистер Петтигрю, ваши слова подтвердились, поэтому вы можете идти по своим делам.

— Они забрали мою палочку и письмо от мамы, — крикнул Питер дрожащим голосом и заплакал. — Она болеет, а отец погиб месяц назад на задании, он был аврором, и… и… мама… она…

— Успокойтесь, мистер Петтигрю, всё будет хорошо, не переживайте. А вы немедленно отдайте чужие вещи! Не знал, что мой сын общается с ворами, думаю, что ему надо пересмотреть своё отношение к тем, кого он считает друзьями! — припечатал я, глядя на побледневших подростков.

— Мы не воры, — попробовал возразить Сириус, пока Джеймс возвращал Питеру его палочку и помятый конверт.

— Мистер Петтигрю, давайте я вам помогу, — разгладил я чарами письмо, заслужив благодарный взгляд всхлипывающего пацана. — Можете идти, а с вами, господа, у меня будет отдельный разговор. Вы знаете, что таких, как вы, называют мародёрами? Именно они обирают покойников и раненых на поле боя! Как самые жалкие воры, не сражающиеся, не помогающие нуждающимся, а наживающиеся на чужом горе и смерти! Что скажут ваши друзья, если узнают, что вы напали вдвоём, оглушили, а потом взяли с беспомощного тела всё, что было ценного? Думаете, все поаплодируют и будут гордиться знакомством с вами? Или напротив — будут прятать от вас все свои вещи, чтобы вы не ударили их в спину и не украли то, что вам приглянется? Вот скажите, зачем вам его письмо? Ладно, палочка, её можно продать в Лютном за пару галеонов, но письмо от больной матери, недавно потерявшей героя-мужа?

Мальчишки молчали, глядя в пол и закусив губы, чтобы не разреветься от обиды. Конечно, я немного преувеличил, но дети — такие создания, что мягких уговоров не понимают. Напротив, могут решить, что им позволено больше других. Раз я знаю их родителей, а они дружат с моим сыном — значит, прикрою. Вот только не на того напали.

— Простите, мистер Снейп, — тихо сказал Джеймс.

— Вы не у того человека просите извинения, мистер Поттер. Вы обидели первокурсника с другого факультета, его зовут Питер Петтигрю, так что если действительно чувствуете свою вину, то и прощения просите у него, а не у меня. Только не надо делать это для отмазки, лишь бы заткнуть совесть и прикрыть свой зад. Слова много значат, потому что вы — мужчины, и о вас будут судить по вашим поступкам. А если вы продолжите нападать на соучеников, а потом лживо извиняться перед ними, то все поймут, что вам нельзя верить, раз ваши слова расходятся с делом. Поэтому вначале хорошенько подумайте и решите, какой путь вы выберете: хулиганов и раздолбаев или надёжных и верных людей. Идите в своё общежитие, я пока не буду сообщать вашему декану и родителям о произошедшем, но если подобное повторится — приму меры.