Шурик поглядывал на Мишаню, посмеивался и, едва успевал оттаскивать его в сторону от проносящихся на бешенной скорости встречных лесовозов. Огромные машины, груженные многотонными, толстыми бревнами могли дать фору любой пожарной команде, учитывая условия езды на дороге, где едва смогут разъехаться две «Оки». Мишаня справедливо заметил, что, похоже, тормозов нет ни в «Уралах», ни у шоферов в головах.
— Безбашенный народ. Куда прут-то?
— Работа у них такая: больше рейсов — больше денег. Скоро должны обратно возвращаться. Так что, Мишаня, не боись. Доедем с ветерком.
— Пешком, как-то надежнее…
…Прыгающий свет фар разрезал ночную темноту, окрестность огласилась нарастающим ревом мощного мотора. Приближался тягач. Шурик повернулся и поднял руку. Машина неслась прямо на него и с визгом, резко затормозила в полуметре. Клубы пыли окутали «туристов» с ног до головы. Мишаня закашлялся.
— Какого хрена?!. — из кабины высунулась голова в вязаной шапочке натянутой на уши.
— Здравствуйте. Подкинете до поселка? — невозмутимо спросил Шурик и сделал шаг вперед.
— Водка есть?
— Не-а. Есть немного денег.
— На кой ляд мне твои деньги? Чего я с ними, сейчас, делать буду? Ладно. Запрыгивайте. Мне, как раз, в поселок. Живу я там. Завтра — выходной.
Шурик с Мишаней забрались в просторную кабину. Водитель вдавил педаль газа, почти до полика, и машина рванула с места.
— Меня, Федором звать, — представился водитель.
— Я — Шурик. А это — Мишаня.
— Понятно, — Федор, почти не глядя на дорогу, прикурил «беломорину». Мишаня поежился, — А вы к кому? В смысле, есть, где остановиться?
— Мы — к Звягину. К Женьке. Дружок мой армейский. Давно приглашал, вот и решили отвлечься от дел мирских. Отдохнуть, так сказать.
— К Жеке — это хорошо. Добротный мужик. Настоящий. Его у нас сильно уважают. Хотят председателем поселкового совета выбрать… А вы зря с собой водку не привезли, — безо всякого перехода заявил Федор, — это у нас вроде, как местная СКВ. И никаких доллариев не надо. Будет водка — будет пища! Во! — Федя многозначительно поднял вверх большой палец и просветил попутчиков насчет местного менталитета.
Поселок небольшой — около пятидесяти домов. В основном казаки. Живут из поколения в поколение (наверное, еще со времен Кавказской войны). Чужие здесь, практически, не ходят. Если кто и приезжает, так одни и те же: друзья или родственники. Все друг друга знают. Поэтому, как снайперы стреляют на звук, так и селяне, с точностью до любого двора, на слух могут определить: кто приехал, что привез. Если дело ночью было — из глубокого уважения не станут сразу беспокоить. Дадут отдохнуть с дороги. Но, с утра пойдут ходоки в гости здоровьем интересоваться, догадки свои подтверждать, да бартерные сделки заключать. Здесь вообще принят натуральный товарообмен. Деньгами мало, кто пользуется. В город — далеко. А в сельпо — хлеб, консервы, сигареты, соль, спички, да сахар. Остальное в подсобных хозяйствах есть. Поэтому, за «пол-литру», тут можно, что хочешь выменять.
— Так что водка у нас — как бусы для аборигенов. Все, что хошь на нее выменять можно. Да, что я рассказываю. Завтра сами все увидите. Кстати, к посту подъезжаем. Сейчас погранцы проверять будут. Мы ж, вроде, как за рубежом располагаемся. На ничейной территории.
— Это как так?…
— А черт его знает. По прописке — россияне. Даже администрация над нами есть, республиканская. Но, когда границы на картах чертили — нас и отрезали. Впереди — Абхазия, сзади — Россия. А мы, как мормышка в проруби. Да нэ журысь, хлопцы. На посту все свои. А уж, если к Женьке, да со мной — пропустят без проблем. Скоро будем дома.
Федор затормозил у опущенного металлического шлагбаума. Из-за сторожевой будки, застегивая ширинку, выскочил боец с автоматом на плече. Прищурившись присмотрелся к машине, опустил ствол и медленно подошел к кабине.
— Здорово, Колунов. Как служба?
— А, это ты… Здорово дядь Федь. На побывку?
— А то. Уж забыл, с какой стороны к жинке подходить.
— Ладно, рассказывай. Тут Петро для тебя портсигар передал, что ты у диспетчерши на лесоскладе забыл. Кто это с тобой?
— Парни к Женьке Звягину, в гости едут. Служили вместе. Ты давай быстрей свои бумажки оформляй. У меня, в отличие от тебя, время не казенное… И портсигар не забудь.
Мишаня с Шуриком отдали Колунову свои паспорта. Тот скрылся в низкой мазанке, которая, видимо, являлась караульным помещением. Минут, через пятнадцать он вышел, сопровождая лейтенанта пограничника. Офицер поправил портупею, поднялся на подножку «Урала» и заглянул в кабину.
— Привет, Федор. Свет включи.
Водила зажег светильник. Лейтенант изучающее осмотрел пассажиров и спросил:
— Надолго?
— Пока не надоест, — ответил Шурик.
— Должен довести до вашего сведения, — официально сообщил лейтенант, — там, — он махнул рукой за шлагбаум, — сопредельная территория и мы за вас ответственности не несем. Так что будьте внимательны и осторожны, когда гуляете. Не ровен час, в Грузию попадете.
— Ясно командир.
— Ну, доброго пути. Езжай Федор, — лейтенант махнул рукой, Колунов поднял шлагбаум.
— Спасибо, Николаич. Обратно поеду — Яблочков подброшу. Бывай!
Еще минут сорок машину трясло на дорожных колдобинах и покачивало на шатких мостках через реку. Наконец, из-за поворота показался сельский погост, а сразу за ним — поселок. Вокруг тишина и тьма кромешная, хоть глаз выколи. Ни одного огонька не видно.
Федор подъехал к небольшому, ухоженному домику за невысоким, но крепким забором из толстых досок. «Это от коров, — пояснил Федор, — чтобы на огороды не забредали». Посигналил. За окошком вспыхнул тусклый огонек. Глухо зарычала и залилась лаем дворовая собака. Ей начали вторить соседские. Скрипнула входная дверь, и на крыльцо вышел крепкий паренек в наброшенной на плечи телогрейке, с «вертикалкой» в одной руке и керосиновой лампой — в другой.
— Кого там черти принесли, на ночь глядя?…
— Жека! Это я, Федор! Тут к тебе ребята из города. Говорят, вместе служили.
Звягин подошел к калитке и посветил «летучей мышью».
— Ё-ма-ё! Шурик! Здорово, братишка! Заходи, заходи… И ты, паря, не стесняйся. Как звать-то?
— Мишаня.
— Вот и отлично, Мишаня! Пошли, пошли в дом. Я, пока, холостякую. Жена в роддоме, в районе. Так что мы по-свойски, по-мужицки. Шурик — ты молодец, что приехал. Не пожалеешь. Я тебе такой праздник жизни устрою — вовек не забудешь.
Звягин по-быстрому накрыл на стол: свежие огурчики, помидорчики, зелень, грибочки, сало, картошка. Притащил из чулана четверть самогона, достал стаканы.
Сели, налили по первой, чокнулись. Выпили залпом. Мишаня начал глотать ртом воздух. Шурик сунул ему под нос соленый огурчик, а сам, с аппетитом захрустел пряной капусткой…
Так они просидели почти до рассвета, вспоминая свое солдатское житье-бытье. Мишаня не выдержал нагрузок и свалился. Звягин оттащил его на широкий диван.
— Устал человек. Да и тебе, Шурка, не мешало бы отдохнуть с дороги. Я-то, балбес, совсем тебя разговорами замучил.
— Нет, все нормально, — проговорил Шурик, подавляя зевоту.
— Чего уж нормального. Давай и ты, в люльку. Отоспишься — еще поболтаем. Все. Рота — отбой!
Глава 12
Как же прав был Федор, когда предупреждал о гостеприимстве и приветливости односельчан. Каждый из них считает святым своим долгом, лично засвидетельствовать почтение приезжим. Да еще, видимо, соревнуются: кто раньше поспеет, тот и молодец. С их точки зрения — глубокое уважение.
Оставшееся время до восхода, как и было предначертано, Шурика с Мишаней никто не беспокоил. Но, едва забрезжил рассвет…
…— Петрович, ты дома? — сам по себе негромкий окрик, в утренней тишине, прозвучал, как Иерихоновы трубы. По крайней мере, Шурику именно так показалось спросонья.
Звягин, потягиваясь и зевая, открыл двери и сощурился от яркого солнца.