— Добрый день. Мы рады, что Вы посетили наше кафе. Ознакомьтесь с меню. Если желаете, могу помочь в выборе блюд и напитков.
Как же неуютно, с непривычки, чувствовал себя Шурик с «другой стороны баррикады». Как он себя ненавидел…
Сначала, работа проходила размеренно, без суеты и спешки. Ему определили на обслуживание два столика у окна. Клиент заглядывал, в большей степени, «слегка перекусить»: чанахи, жаркое, солянка. На «запить» — чай, кофе. В крайнем случае, бутылочка пива. Быстро поели и — по своим делам. Студенческого возраста, молодежь, заходила помпезно и важно. Для осознания собственной значимости непринужденно, под сигарету и деловые разговоры о перспективах развития малого бизнеса в России, долго цедили апельсиновый сок и с барской, напускной небрежностью оставляли 1 р. 50 к. для «поддержания штанов» официанта. Шурика бесил этот, ни на чем не основанный, снобизм. Но правило культуры обслуживания № 1 гласит: клиент всегда прав, какой бы он ни был. Эту догму, новоявленному официанту, вдалбливали в голову, по меньшей мере, час. Посему — смири гордыню и работай, как на приеме Большой Восьмерки. Тем более, что это были еще цветочки. Ягодки, в лице завсегдатаев, начали подтягиваться с наступлением сумерек.
Даже невооруженным глазом было видно, какого рода прибывающий контингент. Полуголые девицы в полной боевой раскраске, разве что без плюмажа из орлиных перьев, во главе с солидными матронами. Те, так же, держали марку «фирмы»: кожаные в обтяжку брюки или короткие юбки, во всей «красе» показывающие целлюлитные ноги, тонкие блузки на бретельках, одетые, на голое, не мало повидавшее, тело. Бритоголовые крепыши, с лицами, не обезображенными интеллектом и, с характерно оттопыренными полами курток или пиджаков. Интеллигентного вида джентльмены, с тростью и без, но с наколками, сделанными, явно, не в тату-салоне.
— Начинается «сенокос», — мимоходом бросил Кирилл проходя мимо Шурика, — главное не вздумай грубить или косо посмотреть. Включай «автопилот», смотри поверх голов. В разговоры не вступай. На провокации не реагируй. Если получится — улыбайся.
Легко сказать — улыбайся. Хорошо, пока клиент еще трезвый. Вежливо говорит: «Будьте любезны», «Благодарю»… Но и эти простые и доступные любому нормальному человеку слова вскоре становятся нелепым атавизмом ни с чем не сравнимого кабацкого сленга.
— Слышь, братан… Че за погоняло у тебя? А-лек-сан… Короче, Сашок… Подгони-ка нам, Сашок, по резвому, три кило водочки, хавчик — сам прикинь. Сечешь, девять голодных пацанов слюной захлебываются. За бабло не парься. Прикинь, лопатник ляжку жжет. Надо его располовинить. Сегодня лох залетный поляну накрывает. Только он об это не знает. Гы-гы!
Опытные повара, были примерно, в курсе, что значит «хавчик на твой прикид»: шашлычок, мясное ассорти, помидоры, огурцы, грибочки в сметане и без. Немного, граммов триста, икорочки в ассортименте…
— Молодой человек, — томно окликнула Шурика молодящаяся крашеная блондинка сорокапятилетнего возраста, с манерами застенчивой школьницы, из-за соседнего столика, — будьте любезны, бутылочку «Хенесси», две — «Шампанского», лимончик, фрукты и коробочку «Рафаэллок». Сегодня у нашей Изольды день рождения.
— Поздравляю, — пробубнил Шурик и оскалил зубы в подобие улыбки.
За суетой, он и не заметил, как в зале появились музыканты. «Живой» звук саксофона и синтезатора обещал внести свежую струю в прокуренный зал и взбодрить, начинавшую хмелеть, толпу.
Для «разогрева», лабухи, с чувством исполнили пару-тройку красивых песен «за так». Видимо, сквозь закостеневший панцирь души, изредка, еще пробивался крик вольнодумца, бессребреника, свободного и независимого артиста. Но вскоре, силу искусства, с явным преимуществом, победила мощь зеленых американских рублей. Духовной пищей сыт не будешь. 10 долларов и… «…Чередой за вагоном вагон. С легким стуком по рельсовой стали, спецэтапом идет эшелон…». Скупые слезы ностальгии потекли по заскорузлым и суровым лицам ветеранов тюремной жизни. Не дав им размякнуть до конца, музыканты сменили минорный лад на забойный «Гоп-стоп». Народ, осклабившись, самозабвенно бросился дергать ягодицами в такт мелодии.
Во время короткого перерыва, между активной утряской желудка, разгоряченные клиенты забросали Шурика очередными заказами, но уже в более категоричной форме.
— Давай, Сашок, пулей, еще два килограмма «беленькой».
— Сашенька, еще шампанского и мороженного. Побыстрее.
Голова шла кругом. Грохочущая музыка, сигаретный дым, неуемный гомон. Суматоха напоминала НЭПманский разгул. Пир во время чумы. Ощущение, что народ гуляет последний раз в своей жизни. Хамство, беспардонность, снисходительное панибратство, доводили до белого каления. Шурику казалось, что скрежет его собственных зубов заглушает даже децибелы, изрыгаемые колонками. Остервенение и ярость, быстро, капля за каплей, падали в чашу терпения. В самый разгар «вечера отдыха», уровень ее наполнения достиг критической отметки. Шурик почувствовал, что, в конце концов, может не сдержаться.
— Ира, — он схватил за руку, проходящую мимо, улыбающуюся направо и налево хозяйку, — меня клинит.
Она потрепала его по щеке.
— Вижу. Крепись. Закроешь счета на своих столиках, и тебя сменят.
Как ни странно, но слова Ирины оправдывались. Нештатных ситуаций, так и не возникло. Девочки вели себя прилично. Безвозмездно приставали к мальчикам. Не корысти ради, а от избытка чувств. Но, стриптиз не показывали и на столах не танцевали. Мальчики под их заливистый хохоток «распушили перья» и громко, вперемешку с ненормативной лексикой, рассказывали о своих «подвигах». В непрерывной суете прошел еще час. «Распаренные» клиенты начали собираться.
— Сашок, огласи-ка наш приговор.
— Восемь тысяч двести тридцать четыре рубля, — Шурик, играя желваками, положил папку со счетом на стол.
— Молодец, парень. Ты мне нравишься. Посчитай еще бутылочку «Брюта». Сдачу оставь себе.
У Шурика дернулся глаз. «Все! Больше не могу! Сейчас сдам выручку, и ноги моей здесь больше не будет». За вычетом стоимости трех разбитых стаканов с соком, его личный навар составил около тысячи рублей.
— Неплохо для первого раза, — подвела итог Ирина.
— Он же — последний. Извини, Ира, но это не мое, — Шурик опустил глаза, — Если не хочешь пьяного дебоша, то переведи меня, хотя бы в охрану. Слава Богу, навык имею.
— В принципе, мне охрана не нужна. Так, для проформы, для имиджа держу двух тупых бугаев. Но для тебя — сделаю исключение. Назначу к ним старшим, — Ирина обнажила в улыбке безукоризненные белые зубы.
— А что, у вас тут всегда так весело?
— Да нет. Просто сезон заканчивается. Накал «рабочих» страстей прошел. Курортники разъезжаются. Теперь скучно ребятам. Вот и зависают по полной… Ладно. Иди домой. Завтра, жду тебя в полдень.
Глава 20
Слова Ирины в отношении табу на любые беспорядки во вверенном ей заведении оправдывали себя. Вот уже неделю, каждый вечер, Шурик скучал, сидя у барной стойки, и равнодушно взирал на беснующуюся в пьяном угаре толпу. Не было даже намека на какой-либо инцидент. Все буйство проходило в рамках, дозволенных местными приличиями. Нет, не то, чтобы Шурику хотелось почесать кулаки. Он, просто, ненавидел бездеятельное времяпровождение. Его энергия бурлила внутри, как в ядерном реакторе, и рвалась наружу.
Сегодняшняя вакханалия ничем не отличалась от предыдущих. Расслабившись под «Владимирский централ» и дав возможность музыкантам выпить по чашке чая, клиентура расселась за свои столики и предалась обильному возлиянию и поглощению содержимого богато сервированных столов.
Шурик затушил сигарету в стеклянной пепельнице с логотипом кафе и направился к служебному выходу, размяться и подышать свежим ночным воздухом.