Сзади раздался стук, похожий на барабанную дробь. Тут же к нему присоединились гудящие звуки, какой-то треск. С трудом обернувшись, я увидел, что, кроме пары наших охранников, вся стая зверолюдей собралась на вытоптанной площадке посреди поляны. Я насчитал двадцать семь особей.
Дюжина дикарей изображала оркестр. Они держали в руках то, что в их понимании, видимо, было музыкальными инструментами. Четверо усердно лупили палками по полым чурбакам, похожим на обрубки стволов крупного бамбука. Еще четверо через тонкие трубки дули в плоды, те, что чуть раньше я принял за тыквы, создавая громкий, монотонный гул. Оставшиеся «оркестранты» водили короткими, похожими на толстые карандаши колышками по ребристым дощечкам. Получался звук, напоминающий тот, что издает трещотка. В целом это оказалось почти несносной какофонией. Никаких представлений о ритме, долготе звука, да и вообще о гармонии у дикарей не было. Но выглядели они крайне торжественно и старались они изо всех сил.
Остальные члены стаи бесновались в диком танце. Они то носились по кругу, то, подпрыгивая, бились друг о друга грудью, словно те петухи на рыночной площади, то падали на землю и тряслись всем телом.
— Эй, хозяин! — требовательно проскрипела Зараза. — Не вздумай позволить им себя пытать, уж лучше пусть сразу убьют!
— Вот спасибо тебе за добрый совет.
— А что такого? И ты возродишься подальше от этих извергов, и меня не помнут.
— Заткнись, а⁈ — рыкнул я. — Зар-раза!
Лотрес посмотрел на меня и нахмурился.
— Это кто?
Ответить я не успел. Земля вдруг слегка дрогнула, в тот же миг те, кто не был занят в горе-оркестре, повалились на колени и, на секунду воздев руки к небу, уткнулись лбами в траву. Барабанная дробь стала учащаться.
Снова слабый толчок, потом еще и еще. Землетрясение? Но тут же пришла другая мысль: тинароллы! Неужели они в дружбе со зверолюдьми? Хотя, судя по поведению дикарей, они скорее почитают тинов, как хозяев. Или даже богов. Немудрено: разница в уровне цивилизованности очевидна.
Вспомнив об отрубленной голове Става, болтавшейся на поясе шамана Бурлехуна, я поежился. Если со мной случится то же самое, большой вопрос, смогу ли возродиться.
Земля снова дрогнула, на этот раз сильнее. И опять, и еще раз. Нет, тинароллы не при чем. Это больше походит на шаги огромного существа, которое неумолимо приближается.
Я покосился на Лотреса — он с нарастающим отчаянием смотрел куда-то вдаль, вглубь леса — и прошептал себе под нос:
— Блин, невидимость откатилась.
— Инвиз не поможет. Нам теперь ничто не поможет, — горько усмехнулся Рыжий, и меня поразила безнадежность, звучавшая в его голосе. — Он ориентируется на звук и запах.
— Он? Кто «он»?
— Сейчас увидишь, — Лотрес с видимым трудом сглотнул слюну. — Смотри вон туда, в глубину леса.
Я посмотрел. И действительно увидел.
Глава 19
Вершины деревьев вдалеке качнулись, раздался громкий рев, треск ломающихся веток, и в чаще мелькнула гигантская черная тень. Раз, другой — и к поляне вышел невероятный монстр. Огромное, похожее на обезьяну существо с бурым мехом, маленькими глазками и пастью, в которой вполне мог поместиться небольшой автомобиль. Над его головой угрожающе краснела надпись:
Мегапод, 180 уровень
Сто восьмидесятый⁈ Или у меня глюки?
Барабанная дробь и вой тыквовидных дудок смолки, наступила оглушительная тишина. Музыканты вслед за другими сородичами упали на колени и уткнулись лбами в землю, выражая почтение монстру.
Он напоминал Кинг Конга, но двигался прямо, как человек. В пять шагов преодолел разделяющее нас расстояние, наклонился… Меня обдало запахом гнили от его дыхания. Походу, все, приплыли. Может, у Клары и есть шансы понравиться чудовищу, но нам с Лотресом точно не на что рассчитывать. Блин, лучше бы зверолюди растерзали на части, чем этот урод будет меня пережевывать.
Накатившее отчаяние смешалось со злостью и вылилось в яростный вопль:
— Давай, сволочь, жри нас! Жри! Желаю тебе подавиться, Вонючий Рот!
Не обращая внимания на мои крики, мегапод движением когтя разорвал стягивающие нас лианы и заграбастал в одну лапу меня, Лотреса, Клару, а в другую — один из шестов. Сердце ухнуло, когда монстр резко выпрямился, и я с головокружительной скоростью полетел вверх.