Играй быстрее, Дьявол
Минутная стрелка часов на Главной башне почти вплотную подобралась к часовой. Третья, отмеривающая крохотные отрезки времени, двигающаяся почти в такт с сердцем, вздрагивала и делала еще шажок вперед, как барышня, которая вроде торопится на свидание, но правила приличия заставляют сдерживать дрожь и идти размеренным шагом, будто и дела ей нет, ждет там, у Места-у-которого-назначено кто-нибудь, или нет.
За паломничеством секундной стрелки по кругу наблюдали несколько зевак, да так сосредоточенно, словно воссоединение всех трех стрелок обещало свершение какого-то чуда.
- Говорят, это заставляет трепетать душу, - раздался взволнованный, чуть дрожащий женский голосок.
- О, да, а я слышала, что это песня самого Ада, - экзальтированно вскрикнул второй голос.
- Да ну ладно вам, это просто неприкаянное привидение, - хохотнул мужской бас и тут же был обшикан беседующими женщинами.
- Вы, мужчины, такие нечуткие существа, - протянул третий, глубокий с хрипотцой женский голос. - Даже если это просто местные музыканты зарабатывают деньги на красиво состряпанной для туристов легенде - давайте сделаем вид, что мы в нее верим.
- Да что там верить, - не отрывая глаз от секундной стрелки, отозвался юноша в потрепанной куртке. - Сходите туда да посмотрите. И будет вам и привидение, и легенда - пройдоха какой-нибудь наяривает себе на старом клавесине, и булку жует между делом.
- Клавесин даже в пределах помещения плохо слышно, - назидательно ответила экзальтированная женщина. - А тут - такое расстояние.
- Значит, привидение. Или Ад. - Равнодушно пожал плечами юноша. - Что угодно уже, только быстрее, я замерз на этом жутком ветру.
- Жра-атеньки хочется... - раздался задумчивый женский голос где-то позади.. Все пятеро собеседников как по команде обернулись. Обладательница разыгравшегося аппетита сидела на туго набитом мешке, широко расставив ноги в свободных штанах и уткнув замерзший нос в высокий воротник куртки из вытершейся кожи. Рыжие, торчащее в разные стороны волосы, делали ее похожей на фигурку ведьмы, которые в изобилии продавались в каждой лавчонке в канун Лихого праздника. Очень замерзшей ведьмы, с посиневшими от холода руками.
- Приветушки, - подняла руку рыжеволосая. - А вы тоже не знаете, где тут можно переночевать, так, что бы не дорого, и без риска отравиться за ужином?
- В ночлежке? - предложила одна из женщин, смерив "ведьму" взглядом.
- Не придуряйся, я не настолько плохо выгляжу, - лениво ответила та и поднялась с мешка.
- Охохонюшки, кушатьки -жратеньки, - потянулась она и, чуть приволакивая левую ногу, обутую в высокий сапог на толстой подошве, подошла ближе.
- Чего ждем? - осведомилась, вперившись в юношу взглядом. Тот посмотрел в наглые, светло-карие глаза и приподнял бровь.
- Музыку, ле...ди.
- Можно просто Спинетта, - покровительственно похлопала женщина юношу по плечу и шагнула к дамам, которые снова повернулись к часам.
- А что, мало тут в кабаках музыки? - покачнулась на мысках сапог Спинетта, засунув руки в карманы и поглубже зарываясь носом в воротник - вечерний ветер был воистину нестерпимым.
В этот момент внутри башни что-то гулко звякнуло, скрипнуло, и часы наконец-то разразились дребезжащим боем. Отмучали одиннадцать недовольных ударов и замолчали, переваривая эхо.
- С ума сойти, какая чарующая музыка, - закатила глаза Спинетта - Я просто...
Нежный, минорный звук фортепианной мелодии волной накатил откуда-то с северной части городка и разнесся по улочкам отзвуками отдельных нот. Кто-то гладил прикосновениями клавиши инструмента, ласкал и хлестко ударял их тела, заставляя мелодию то нарастать, то утихать; набирать силу и обрываться протяжным стоном. Кто-то плакал крещендо и умолял легато, захлебывался форте и смиренно затихал адажио. Скрывался в обманчивом пиано, проникая звуком под кожу, и взрывался, уходя в стокатто, чтобы затем снова откатится нежной волной.
Так танцует ветер над могилами, так восходит солнце на морем, так качаются обнаженные ветви, купаясь в лунном свете. Так прибой выносит на берег волну, смывая следы на песке, так сверкает сталь ножа, рассекая плоть, так танцуют среди высокой травы юные девы. Так расправляют крылья ангелы, протягивая руку братьям-предателям, с горящим взором, чтобы в один-единственный миг, повинуясь зову музыки из разверзнувшейся земли, станцевать последний танец в небесах.
Мое проклятье...
Наваждение оборвалось какофонией, будто невидимый исполнитель с размаху опустил руки на клавиши. Внезапная тишина резко ударила по ушам, чтобы тут же смениться протяжными завываниями ветра и вновь заполниться звуками ночных улиц.