— Я что не вижу, как ты по этой малолетке убиваешься. Признайся, что влюбился в неё, — говорил совершенно серьёзно Левин, его даже не пугал тот факт, что друг мог ударить его по лицу.
— Ты начал снова употреблять наркоту? Чёрта с два я без ума от какой-то писклявой девки. Перезванивай своей Игнатьевой. Пойду в кино с ней, — резко отпустил друга. Левин даже пошатнулся.
Лютый готов был доказать обратное Левину, да только Влад понимал, что эта была его очередная попытка наврать самому себе. Друг видел, как Лёше было больно. Он не знал всей истории, ведь тот попросил не вспоминать больше девчонку. Никогда.
6
Пока автобус ехал, мы тряслись вместе с транспортом. Свободных мест не было, и мы с Викторией стояли у окна, придерживаясь за поручни. Почему-то в такое время начался час пик. Одежда, которую мне предоставила сестра просто нереально неудобная. Я не привыкла к таким коротким юбкам. Постоянно одёргивала её.
— Что за фильм хоть? — решила всё-таки поговорить со мной она. Я нахмурилась, ведь меня уже даже укачало.
— Комедия какая-то новая. Забыла название, — попыталась ответить ей. — У тебя случайно нет мятной конфеты?
— Держи, — её тоже иногда укачивало в общественном транспорте, и Вика держала при себе на всякий случай мятные конфеты. Она передала конфетку, которую я почти сразу же и развернула.
Дорога казалась долгой, словно мы могли опоздать.
— И что там с твоим красавчиком. Из-за чего поругались? — вдруг спросила сестра.
— Есть из-за чего, — тяжело вздохнула. Меня почему-то сильнее затошнило. Как же я ненавижу общественный транспорт! — Вышла неприятная история.
— И что же ты могла сделать такого? — задумчиво поинтересовалась Виктория, явно не ожидая от меня честного ответа.
— Поцеловалась с другим.
— Кто? Ты? — возгласила на весь транспорт сестра. — Врёшь!
На нас осуждающе уставились пассажиры автобуса. Кто-то даже нахмурился. Им не понравилось то, что мы оказались такими шумными.
— Не верю. И кто этот счастливчик? — пристала ко мне с этим вопросом. Я закатила глаза. Зря я ей об этом рассказала.
— Но если честно. Вышло недоразумение. Тот человек, он мне совсем не интересен…
— Да ты сердцеедка сестричка, — хихикнула Вика. — И как же о том недоразумении узнал Лютый?
— Я ему сама рассказала обо всем, — опустила взгляд вниз, на что Виктория покачала головой.
— Ты балда. Зачем же ты о таком рассказала парню? — полюбопытствовала у меня.
— Вика, это ещё малость того что ты знаешь, — грустно улыбнулась ей. — Нас с Лёшей много всего связывает… Но боюсь, что после того поцелуя он меня возненавидел. Он выгнал меня из своего дома, и забрал ключи.
— Ключи? — захлопала она ресницами.
— Стас сильно накосячил перед Алексеем. Я всего лишь хотела отработать долг брата.
— Воу-воу, полегче, сестрёнка. Мы почти приехали. Я просто требую развёрнутого рассказа от тебя.
— Только папе не рассказывай. Он меня убьёт, если узнает обо всем.
— Клянусь, что и маме не скажу ничего. И, кажется, мы прибыли на место, — прежде чем автобус остановился, сообщила Виктория. Я тяжело вздохнула. Больше не могла от неё что-то скрывать.
Пока мы шли в кинотеатр, я как опытному психологу излила свою душу. Я доверяла Виктории, поэтому поведала ей всю нашу участь с Лютым. Как познакомились, про наш с ним договор, о Стасе, который должен Лёше долг. И даже о том, что мне показалось, мол я люблю Зайцева. Не утаила даже поцелуй, который оставила в качестве благодарности, за то что учитель до конца остался с нами.
Виктория внимательно слушала и периодически размахивала своей сумочкой. Её глаза выдавали всё то, что она думала об этой всей ситуацией. А мне вдруг стало легче. И хоть я обещала Лютому, что не расскажу никому об этом, всё же не удержалась. К счастью я не настолько разоткровенничалась, и утаила ночь, когда мне вдруг захотелось остаться наедине с Лёшей.
— Вот это ты удивила меня, — лишь это произнесла Виктория. — Что думаешь делать дальше?
— Я уже ничего не могу сделать. С Никитой Владимировичем мы замяли случившееся, но боюсь с Лютым будет не так просто…
Он забрал ключи и попросил исчезнуть из его жизни. Кстати, о доступном хождение я также умолчала. Ибо бог знает что может надумал себе школьница.
— А ты любишь… Лютого? — неожиданно спросила у меня сестра, затем я запнулась и покраснела. Мои чувства очень странные. Сердце колотиться, даже об одном упоминании Лёши. Это тяжело назвать любовью или ещё каким-то высоким чувством. Возможно, я восхищаюсь человеком, его поступками, его возможности быть рядом когда мне плохо… Но я теперь лишена этого. Лёша не такой парень, чтобы специально казаться идеальным. Он делал всё то для меня не чтобы быть в моих глазах хорошим, он это делал искренне. А после ужасного признания учителю, я просто стала для него разочарованием.