Мой брат Питер был идеальным донором неподходящего костного мозга.
… … … … … … … … … … … … …
Для него и других доноров костного мозга наверняка есть особое место в раю – процедура жестокая.
… … … … … … … … … … … … …
Врачи просверлили двести крошечных отверстий вдоль подвздошного гребня Питера, в самой тазовой кости, выкачали мозг, смешали его с каким-то раствором и поместили в мешок. Наступило пасхальное утро, и мы думали, что Эрика увезут в какую-нибудь специальную палату для спасительной пересадки. Но тут вошла медсестра с мешком костного мозга, прицепила его к стойке рядом с кроватью Эрика, прикрепила трубку и без всякой помпы или благословения выпустила жидкость. Переливание завершилось в течение часа.
Этот момент не ускользнул от меня. На Пасху мы пытались спасти Эрика от неминуемой смерти. Шли часы, сменявшиеся днями, и мы смотрели, как Эрик спит и ворочается. Краска медленно вернулась на его щеки. Уровень показателей крови повысился, что я должным образом записал все на доске. Волосы начали расти на его голове, и он не испытывал никаких побочных эффектов.
Лечение, похоже, сработало. Казалось, что вмешательство убило раковые клетки, но тело Эрика в остальном приняло плохой костный мозг, не атакуя другие органы. Иммунологическая пуля просвистела мимо, и Эрик собирался домой.
Мы часто думаем, что готовы справиться с кризисом. Мы говорим: «если произойдет X, я знаю, что буду делать». На самом деле, когда X действительно случается, ответы сильно варьируются. Некоторые делают именно то, что планировали. Другие страдают или замирают. Большинство из нас, я думаю, надеются на некую комбинацию газа в пол и тщательного маневрирования, чтобы преодолеть любые внезапные трудности или угрозы, которые возникли на пути.
Эта модель реакции на кризис применима и к работе, где некоторые включаются и приспосабливаются, тогда как другие иногда действуют, словно решаются вопросы жизни и смерти. «Это худший день в моей жизни», – скажут они, или «Я потеряю работу из-за этого бардака». Такие реакции почти всегда преувеличены и отвлекают внимание, и, если их демонстрируют лидеры, могут нанести ущерб всей компании.
Перспектива имеет значение. У меня было несколько действительно плохих дней, в том числе с Эриком, и я знаю, что ничто в нормальном ходе бизнеса не соответствует тесту на «худший день в моей жизни». Почему? Потому что, за редким исключением, никто не умрет от того, что мы делаем на работе.
Но бизнес по-прежнему сталкивается с перебоями, чрезвычайными ситуациями и временными кризисами, и я считаю, что подход должен быть похож на то, как мы относимся к ним в нашей личной жизни. В любом случае, мы должны быть вовлеченными, сосредоточенными и устойчивыми, особенно это касается лидеров.
… … … … … … … … … … … … …
Лидеры не имеют права на панику. Они должны сосредоточиться на том, что важно, избегать бесплодных поисков совершенства и ориентировать команду на те средства, которые будут работать.
… … … … … … … … … … … … …
Самое главное, лидеры нуждаются в союзниках… в понимании всей организацией своей миссии, целей и процессов управления, а также в совместном поиске лучшего средства, чем предполагалось вначале.
Через две недели после трансплантации мы со Сьюзен принесли пиццу и устроили вечеринку в палате Эрика. Его чемоданы были упакованы, но перед самым уходом он зашел в туалет. А потом выбежал с криком, жалуясь, что вся паховая область опухла и стала ярко-красной. Болезнь «трансплантат против хозяина» внезапно распространилась по коже. Стало ясно, что если ее не остановить, кожа буквально отвалится.
Вызванный специалист велела нам покинуть комнату, чтобы она могла иметь дело непосредственно с Эриком. Она знала, что делает, и прописала коктейль из лекарств, которые требовали дополнительных долгих, утомительных дней в больнице, но помогали справиться с болезнью кожи.
Мы переходили от одного кризиса к другому. Болезнь «трансплантат против хозяина» мигрировала в желудочно-кишечный тракт Эрика, и что бы он ни ел, его рвало. Вскоре во рту у него появились волдыри. Сын нуждался в питании, и само по себе это не должно было стать проблемой. Пациенты могут получать питательные вещества внутривенно, с помощью так называемого тотального парентерального питания. Но оно подразумевает введение интралипидов – в основе которых жиры сои, а у Эрика аллергия на сою. Мы подумали, что аллергия, возможно, прошла, потому что у него теперь был чужой костный мозг, поэтому мы дали ему препарат. Плохая идея. У Эрика началась анафилаксия – экстремальная реакция, которая вынудила дать ему адреналин, и это впоследствии повредило почки. Препарат для парентерального питания повредил еще и поджелудочную железу, вызвав временный диабет, который требовал введения инсулина.