В какой-то момент у Эрика в легких развилась инфекция, и врачи не знали, был ли это вирус или какая-то бактерия. Если они начнут лечение на основе неправильной догадки, они могут убить его. Когда мы были в палате Эрика, я спросил хирурга-ординатора, можем ли мы получить информацию, «заглянув» в тело Эрика: сделать эндоскопическую операцию, минимально инвазивную и с небольшими разрезами.
Я пошел в туалет, а когда вернулся, увидел, что врач нарисовал линию прямо посередине груди Эрика.
– Что это? – спросил я.
– Мы собираемся вскрыть грудную клетку.
Это бы оставило шрам на теле Эрика на всю оставшуюся жизнь.
– Нет, вы этого не сделаете, – запротестовал я.
– Мы собираемся разобраться, что происходит внутри.
– Разве вы не можете сделать это с помощью трубки?
– Мы должны посмотреть с обеих сторон.
– Именно.
– Сэр, – сказал врач. – Ваш сын умирает. Имеет ли значение то, что мы вскроем грудную клетку?
– Позовите лечащего хирурга. Вы не вскроете ему грудную клетку.
Наконец появился лечащий хирург и спросил, в чем состоит проблема.
– Видите эту линию у него на груди? – сказал я.
– Да.
– Знаете, что они собираются сделать?
– Нет. Что именно?
– Они собираются вскрыть ему грудную клетку и посмотреть, что происходит внутри.
– Это безумие.
– Этот ребенок будет жить, – сказал я. – Помяните мое слово. И он не уйдет отсюда со шрамом на груди.
… … … … … … … … … … … … …
Для этих врачей Эрик был просто именем на карте.
… … … … … … … … … … … … …
– Вы знаете, как пользоваться эндоскопом? – спросил я врача.
– Да.
– Вы сможете подобраться с обеих сторон и посмотреть, в чем дело?
– Да, конечно.
– Я подпишу разрешение.
Я не помню сейчас, была ли та инфекция бактериальной или вирусной, но ее обнаружили и смогли вылечить.
Шли недели после пересадки костного мозга, и состояние Эрика ухудшалось. Он не мог много есть, терял вес и испражнялся ведрами крови. Однажды ночью, когда я лежал в его комнате, Эрик сказал: «Мне нужно в туалет». Я прикатил скрипящий колесиками переносной туалет, посадил на него Эрика и стал молиться, чтобы из него не вытекла кровь. Но она была. Я чувствовал запах.
Несколько дней спустя я ехал по Массачусетской магистрали обратно в Эйвон, слушая Дейва Мэтьюза, когда зазвонил телефон. Это была дежурная медсестра. Администрация больницы полагала, что я «нереалистичен» и «неразумен» в отношении лечения Эрика – прошло около одиннадцати недель с тех пор, как его госпитализировали, и все его жизненные показатели ухудшались, предполагая неизбежное. Они хотели, чтобы Сьюзен, которая должна была заменить меня в больнице, подписала документы для перевода Эрика в хоспис или отказ от реанимации. Еще дежурная медсестра сказала, что больничный священник и еще две медсестры сейчас разговаривают с Эриком.
Я развернулся и со скоростью 140 миль в час помчался обратно в Бостон. Никто меня не остановил. Если бы полицейский это сделал, я бы сказал: «Мой сын умирает! Мне нужно сопровождение!» Я никогда не забуду эту дорогу назад. Они дождались, пока я покину больницу, чтобы начать претворять в жизнь свой план и эффективно отправить Эрика навстречу смерти.
Я вернулся и прервал их беседу с Эриком:
– Все, что вы говорите – неприемлемо. Я буду принимать решения.
Они сказали, что я должен перевести сына в хоспис.
– Он слишком тяжело страдает, – настаивал кто-то. – Отпустите его.
– Только через мой труп, – ответил я.
Состояние Эрика было не единственным фактором в решении госпиталя переместить его. Перевод в хоспис открывал новые возможности получения дохода. Когда вас госпитализируют, страховка покрывает довольно крупные суммы за любую процедуру, но есть ограничения, сколько заплатит страхователь. Долгая госпитализация Эрика означала, что больница не будет получать дополнительную плату за его лечение. Я хорошо знал эту систему. Я вел переговоры по подобным контрактам, но впервые я оказался на другой стороне. Перевод Эрика в хоспис был для госпиталя финансово осмыслен.
Поскольку страховка Medicare оплачивает пребывание пациента в хосписе, перевод Эрика туда начал бы снова генерировать деньги для больницы. Никто из руководства госпиталя никогда не говорил мне, что финансовые соображения мотивировали решение перевести сына в хоспис, но наивно верить в обратное.
… … … … … … … … … … … … …
Больницам нужно, чтобы койки были заполнены пациентами, которые платят.