Его воодушевления Тео, конечно, не разделял. И вообще всю его вдохновенную речь пропустил мимо ушей, пустым взглядом пялясь в темную поверхность директорского стола. И единственное, о чем он мог думать, это то, что ему придется провести бок о бок с Кристофером Андерсоном ближайший месяц.
С тем самым Кристофером, которого он усиленно избегал целый год. И который, пусть и ненамеренно, но все же нашел способ до него добраться.
2
Дверь в кабинет распахнулась с дикой силой, по помещению раздался оглушительный треск, с которым она врезалась в стену, но мистер Уилсон и бровью не повел, потому что ожидал именно такого появления от этого гостя. Он как раз готовил для него сценарий, помечая красной ручкой моменты, на которые нужно обратить внимание.
– Легок на помине, – буркнул он себе под нос, зарабатывая недовольный взгляд Теодора, сложившего руки на груди и смотрящего на него с выражением лица, красноречиво говорящим о том, насколько он рад тут находиться.
– Че? – вскинул брови он, не разобрав его фразу.
Мистер Уилсон незаметно вздохнул, мысленно успокаивая себя. Он был готов к тому, что с Теодором будет тяжело. Правда, он был готов к этому. Просто, видимо, недостаточно.
– Говорю, спасибо, что постучал, – с приторной улыбкой сказал мистер Уилсон громче. – Присаживайся, не стой в дверях.
– Мне и тут нормально.
– Сядь, я сказал! – рявкнул мистер Уилсон, и ошарашенный резко поменявшимся тоном обычно мягкого учителя Теодор тут же упал на стул напротив него. Мистер Уилсон вздохнул, пригладил волосы и снова нервно улыбнулся. – Надеюсь, мы быстро найдем общий язык.
– Сомневаюсь, – с изрядной долей скептицизма вставил Теодор, но он его проигнорировал.
– У нас есть всего месяц для того, чтобы тебя подготовить, поэтому работы предстоит много, и я рассчитываю на твою отдачу, – продолжил он, складывая в аккуратную стопку листы сценария и сцепляя их степлером.
– Значит, вы очень наивны, – не сдержался Теодор, и учитель сдулся, мгновенно сбрасывая маску наигранного дружелюбия, которая и без того еле держалась, и поднимая на него тяжелый взгляд.
Он очень завидовал этому мальчишке. Теодор наверняка не сталкивался в жизни с тяжелыми проблемами, не терзался душевными муками, не был на месте тех, кого сам же изо дня в день смешивает с грязью. Он шел по ровной широкой дороге, которую его родители построили специально для него, а за ним двигался конвой преимуществ, привилегий, защиты и неприкосновенности, обеспеченных богатством. Он завидовал этому мальчишке и не имел никакого желания связываться с ним, но последнее, что он мог сейчас делать, – это потакать ему, подставляя своих ребят. Которым, откровенно говоря, повезло не так сильно. У которых не было такой ровной широкой дороги – и потому они вынуждены, спотыкаясь и теряясь, брести по узкой темной тропинке.
Мистеру Уилсону нужна была эта постановка. И ему нужно было, чтобы Теодор задействовал все возможности своего до несправедливости великолепного голоса и выложился на сцене по полной.
И он заставит его это сделать. Чего бы ему это ни стоило.
– Послушай меня, Теодор Хейз, – понизив голос, начал он, в этот раз абсолютно серьезно, без тени улыбки, – я не собираюсь с тобой нянчиться. Если ты думаешь, что я счастлив видеть тебя здесь, ты ошибаешься. Если бы у меня был выбор, я бы сделал его точно не в твою пользу. Мне от тебя нужно только выступление, и из-за ваших же выходок я не могу найти никого другого на это место. Так что выступишь – и можешь уходить на все четыре стороны. Свою тонкую душевную организацию оставь, пожалуйста, для родителей, а тут, будь добр, молча выслушай меня, прими к сведению, кивни и выйди.
Теодор ничего не ответил, только сверлил его хмурым взглядом, вспоминая, видимо, причину, по которой оказался здесь и чем ему грозило непослушание.
– Возражений нет? Отлично, – он положил перед ним стопку листов. – Вот сценарий. Ознакомься с ним до завтрашнего дня, пожалуйста. Постепенно начинай учить. Завтра в четыре у нас репетиция, не опаздывай.
Мистер Уилсон замолк, ставя точку в разговоре, но Теодор продолжил сидеть напротив, буравя взглядом теперь уже несчастную стопку.
– Что-то не так? – с трудом подавив вздох, вежливо поинтересовался мистер Уилсон.
– Я не могу в четыре, – буркнул Теодор, и в этот раз учителю не удалось сдержать раздраженного вздоха. Но, прежде чем он успел снова начать зачитывать нотации, Теодор продолжил: – У меня тренировка по волейболу с трех. Я не успею закончить до четырех.