– Михалыч, – автоматчик собрался, шагнул к Тимуру на встречу. – Михалыч, иди сюда. И этого тащи. Попались, клиентики. Ну, чего хулиганим, отец? Перепил? Руки покажи.
Тимур развел руками, давая понять, вот он я, руки пустые, вся в порядке, гражданин начальник. Я спокоен. Видите, как улыбаюсь широко. Не хулиганил я, показалось вам все.
Автоматчик осекся, остановился. Повернул голову, снова зовя напарника. Тимур напрыгнул, вцепился руками в автомат и перед тем, как перепуганный мент открыл рот, со всей силой влепил ему лбом в переносицу. Тело обмякло, обвалилось на асфальт.
Тимур толкнул носком автомат, загоняя под машину, рывком развернулся к Светке, пихнул её зло. Та упала, удивленно взвизгивая.
Метнулся через дорогу, к гаражам. Успеть бы, пока второй не сообразит в чем дело. Вот сейчас нырнуть в эту ржавую темноту, промчаться по закоулкам, вынырнуть с другой стороны гаражного массива и бежать, бежать, бежать.
Несся, петляя, еле успевал разглядеть выскакивающий из темноты кирпичный короб гаража. Наконец, выскочил. Еще дорога. Фонарей нет. Погони не слышно.
В два прыжка проскочил дорогу, юркнул, сам не понимая куда, споткнулся, упал на грудь. Больно ожгло. Потянулся рукой, вспомнил – маска за пазухой.
Тимур огляделся. Гаражный массив остался позади. Под ногами пыльное нечто, не сразу понял, что трава. Оказалось – выбежал к частному сектору. Меж двух рядов приземистых домишек петляла бугристая дорога. Он встал, озираясь, попытался прогнать одышку, сцепившую горло, но чуть не залился лающим кашлем. Усилием затолкал рокот внутрь себя и на полусогнутых побежал по дорожке.
Что теперь делать? На часах начало шестого, времени почти не осталось, да и чувствует уже, как копошится в груди что-то холодное, карябает нутро. Попадись ему в руки зеркало – не станет заглядывать, побоится.
Совсем рядом залаяла собака, тут же её подхватила вторая, третья. Тимур нырнул в проулок, скрываясь от лая. Не хватало еще ментам попасться – быстро прилетят. Поди ищут его уже, кружат по району. Светка еще… Ладно, надо собраться и решить, что делать.
Взвинченное тело несло само. Прижималось к покосившимся заборчикам, ныряло за бесполезные фонарные столбы, озиралось по сторонам. Наискось пробежал частники. Под ложечкой ныло, требуя хоть одним глазком взглянуть на часы, вовремя одергивал себя. Что толку, если будешь знать до минуты, когда придет конец? Сделать все равно ничего не успеешь, как не планируй. Вот Тимур и не успевал. Не успевал сделать предложение Жене, не успевал отправиться куда-нибудь только вдвоем, наделать кучу глупых фото, которые даже пересматривать потом не станешь. Не успевал увидеть её округляющийся животик, спорить, какое имя лучше. Не успевал пьяным примчаться к роддому и исступленно улюлюкать во все окна. Не успевал заметить первые мелкие морщинки у Жениных губ и сделать вид, что не заметил. Не успевал, не успевал, не успевал…Даже сериал это дурацкий досмотреть не успевал.
Тимур вдруг отчетливо почувствовал Женино тепло: голову на груди,руку на животе, посапывание это пухлогубое. Разозлился, заспорил сам с собой. Сделать ничего не мог, только дров наломал. Сдаться тоже не мог.
Так и брел в предрассветных сумерках, спотыкаясь о себя и не разбирая дороги.
Под ногой чавкнуло. Тимур замер, посмотрел вниз. Лужа. И откуда берутся? Две недели ни тучки на небе. Наклонился, заглянул в мутную рябь. Из черной подрагивающей лужи на Тимура хмурился старик. Щеки обвисли, как сдутый шарик, брови набрякли над впалыми глазницами, губы кривой линией переходят в складки, тянутся к подбородку.
Плюнул зло в лужу, распрямляясь. И так понимал, что время его на исходе, но увидев отражение, осознал, что вот-вот, вот сейчас, с минуты на минуту. Глупо, конечно. Что там обещают перед казнью? Вкусный ужин, последнее желание, последнюю сигарету? Тимуру никто ничего не обещал.
Посмотрел на часы – без семи шесть. Вот и все.
Ну уж нет, если уходить, то красиво. Плюнуть на прощание Переплуту в лицо.
Выудил маску из-под ветровки, повертел в руках. Личина почти разгладилась – впитала темным деревом молодость Тимура. Насколько, интересно, хватит ему годов Тимура? Нельзя, нельзя допустить, чтобы еще кому-то попалась эта чертовщина.
Впился до побелевших костяшек руками в черные края, пытаясь разломать. Маска не поддавалась – силы в старческих ладонях не хватало. Оглянулся – расколоть бы об камень какой. Ничего подходящего не было. Бугристая мертвая земля с застывшей грязной лужей, косенькие заборчики, приземистые домики. Пошарил взглядом по домам. Заметил почерневший, перекошенный – не живет, наверное, никто в нем давно. Можно залезть, пошариться внутри. Что-то да найдется, чтобы гадину эту проклятую разломать в щепки.