— Нет.
— Я тоже буду воду. Спасибо, — говорю я официантке.
Взгляд Блэр прикован к меню, но я задаюсь вопросом, читает ли она на самом деле предложенные варианты. Она выглядит застывшей. Думает ли она о нашем вечере в Вашингтоне? Теперь и я думаю. Черт побери.
Через несколько минут официантка возвращается с водой. Блэр заказывает фахитас, и я в итоге делаю то же самое.
Я откидываюсь назад, расслабляясь на сиденье.
— Итак, как мы это сделаем?
Она садится на стул ровнее.
— Что сделаем?
— Успокойся. Я имел в виду проект. Как мы разделим задачи?
— О, — её лицо все еще очень красное, и я почти уверен, что она думала о нас. — Нам нужно провести много исследований. Я думаю, мы должны делать это вместе, чтобы не искать одно и то же.
— Мне не противна эта идея. Давай сделаем это.
Ее брови изогнулись дугой.
— Что? Ты собираешься подвергать сомнению все, что я предлагаю?
— Да.
Она поджала губы.
— По крайней мере, ты честен.
— Я всегда честен, Вествуд. Тебе следует брать с меня пример.
— Ты хочешь сказать, что я не честна?
Я пожимаю плечами.
— Присяжные еще не определились.
— Ты — задница.
Широкая улыбка расплывается по моему лицу.
— А вот и Блэр, которую я люблю.
Ее глаза выпучиваются. Блядь. Блядь. Блядь. Я не хотел этого говорить. Я хотел сказать, что вот и ненависть, которую я люблю, а не Блэр. Господи. Я теряю рассудок. Теперь я не могу отступить.
— Хорошо. Мы вместе. Давайте займемся исследованиями, пока ждем еду, — говорю я.
Я достаю из рюкзака ноутбук и ставлю его перед собой. Блэр делает то же самое, и в течение следующих десяти минут мы обсуждаем только работу. Нам приносят еду, и мы едим в тишине, пока ее не нарушает звонок телефона Блэр. Она смотрит на экран, гримасничает, но не отвечает.
Он звонит и звонит, пока наконец не замолкает, но тут же ей приходит несколько текстовых сообщений подряд.
— Кто-то очень хочет до тебя дозвониться.
Она тянется за водой, и ее рука дрожит.
— Так действует моя мать.
— А. Она нашла другого кандидата на твою руку и сердце?
Это должно быть шуткой, чтобы поднять настроение, но меня она не забавляет.
Я сижу неподвижно. Почему меня волнует, выйдет ли Блэр замуж?
Она не отвечает мне, слишком занята чтением сообщений своей матери, и то, что там написано, оказывает на нее влияние. Складка между ее бровями становится все глубже, а напряжение вокруг рта — все более выраженным. Черт. Ненавижу смотреть, что эта женщина делает с Блэр. Эмоциональные издевательства иногда хуже физических ударов.
— Что случилось? — спрашиваю я.
— А кто сказал, что что-то не так? — она старается сохранить нейтральное выражение лица, но я вижу это сквозь маску.
— Твое лицо.
Она хмурится.
— Почему ты обращаешь внимание на мое лицо?
— Ты сидишь напротив меня. Твою кислую мину трудно не заметить.
Ее глаза сужаются, и я жду ответной реплики, но вместо этого из ее уст вырывается самое неожиданное.
— Что ты делаешь в субботу вечером?
— Ну, я не знаю. А что?
— Хочешь позлить самую ужасную в мире женщину?
— Не особо. Мне вполне хватает общения с тобой.
Она ухмыляется, и ее глаза — ее чертовски великолепные глаза — светятся озорством. В этот момент я готов сделать все, что она попросит.
— Я хочу, чтобы ты был моим спутником на праздничной вечеринке моих родителей.
Черт.
— Я не пошел в прошлом году, чтобы не набить морду твоему брату. С чего ты взяла, что я пойду сейчас?
— Во-первых, у тебя будет возможность набить морду Райдеру. А во-вторых, может быть, я позволю тебе трахнуть меня в доме моих родителей.
Господи, мать твою. Никогда в жизни у меня так быстро не появлялся стояк.
— А ты не слишком самонадеянна? Кто сказал, что я хочу тебя трахнуть?
Она наклоняет голову.
— Ты хочешь сказать, что не хочешь?
Блядь. Я никогда не хотел ничего большего.
— Убери "может быть" из своего предложения, и я подумаю над ним.
— Договорились.
ГЛАВА 18
БЛЭР
Два дня я отказываюсь думать о своем импульсивном решении. Но когда я готовлюсь к посещению напыщенной вечеринки моих родителей, в животе запорхали бабочки. Алекс подтвердил, что будет моим спутником всего час назад. Я должна была догадаться, что он будет ждать до последней минуты. Должно быть, он прочитал отчаяние в моих глазах, когда я попросила его об этом.
Я не уверена, из-за чего нервничаю больше. То, что представляю его маме или то, что перестаю выполнять свою часть сделки. Я могла бы сказать ему, что он слишком долго тянул и я нашла замену, но эта ложь навредила бы больше мне, чем ему.
Мама прислала мне несколько вариантов платьев, но она ясно дала понять, что хочет, чтобы я надела белое платье. Очень свадебное. Тяжелая артиллерия. В порыве бунта я игнорирую все платья, которые все еще лежат в пакетах, и надеваю черное кружевное платье в стиле "бэби-долл" с длинными прозрачными рукавами. У него ампирная талия, и оно не обтягивает фигуру, как все остальные платья, присланные моей мамой, но оно по-другому сексуально. По крайней мере, я так думаю. И оно очень короткое. Если я наклонюсь, то будет видно мое нижнее белье и пояс с подвязками. Если я собираюсь потом трахаться с Алексом, я хочу сделать это правильно.
Макияж у меня простой, за исключением жирных красных губ — теперь это мой фирменный знак. Мои волосы идеально уложены в мягкие локоны и закреплены черной повязкой с большой бабочкой на правой стороне. Из украшений на мне сегодня только бриллиантовые серьги-шпильки, подаренные Райдером на мой восемнадцатый день рождения, и кулон с моими инициалами.
Печенька лежит в углу и играет с одной из своих жевательных игрушек. Я поворачиваюсь к нему и спрашиваю:
— Что думаешь?
Он поднимает голову, наклоняя ее набок. Жаль, что у меня нет под рукой телефона. Эта поза просто восхитительна. Он лает один раз, а затем возвращается к своей игрушке. Я так понимаю, что он это одобряет.
Домофон звенит, заставляя мое сердце биться в груди. Мои руки липкие и трясутся. Черт возьми, Блэр. Это всего лишь Алекс, твой враг. Не надо нервничать. Это не свидание. Это обмен услугами.
Я открываю приложение на своем телефоне, чтобы убедиться, что это он стоит перед моим зданием, а затем впускаю его. Я слишком нервничаю, чтобы встретиться с ним, поэтому иду на кухню и наливаю себе рюмку текилы. Печенька следует за мной и устраивается на своей лежанке у дивана. Через минуту раздается стук в дверь. Я делаю глубокий вдох, затем, выдохнув, трясу головой и руками.
— Ладно, я справлюсь.
Я рада, что выпила рюмку текилы, потому что Алекс в костюме — это лучше, чем свежеиспеченное печенье с шоколадной крошкой. Я не свожу глаз с его лица, но его взгляд блуждает по моим туфлям, затем медленно поднимается вверх по моему телу. Он уже делал так раньше, и на меня это действует так же, как и в первый раз. Мой пульс учащается, а в горле пересыхает.
Я должна что-то сказать, но не могу найти свой голос, поэтому просто открываю дверь пошире и впускаю его.
— Во сколько мы должны быть на вечеринке? — спрашивает он, окидывая мою гостиную беглым взглядом, как будто он здесь раньше не был.
— У нас есть время, — отвечаю я.
Он оборачивается.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Ладно. Машина будет здесь через десять минут.
— Машина? — он нахмурил брови.
— Да, я заказала машину, чтобы нас отвезли.
Он качает головой.
— Отменяй ее. Я за рулем.
— Почему? Разве ты не предпочтешь не беспокоиться о том, что выпьешь и сядешь за руль?
— Мне все равно придется беспокоиться о вождении в нетрезвом виде, если только ты не передумала, что я проведу ночь с тобой.
Мое лицо нагревается.
— Нет.
— В любом случае, я все равно сяду за руль. Я не поеду на вечеринку с акулами, где не буду иметь возможности быстро уехать.