Ждать наступления темноты скучно было. Я осмотрел карабин, проверил штык-нож, не заточен, как и должно быть по уставу. Поэтому набирал зерна, протирая колоски, и пережёвывал. Хм, даже сытость ощутил, только жажда напала, и к вечеру вода совсем закончилась, как не экономил. Надо у источников воды встать на днёвку. Хотя здесь конечно безопаснее. Вот так стемнело, я стал собираться, форму натянул, ремень застегнул. Всё делать одной рукой, это мучение, но справлялся, даже сапоги натянул. Кстати, набил носки соломой, чтобы впору были. Надел, как влитые. Остальное по карманам. Скатал комбинезон, и вот когда стемнело двинул к дороге. Да, по дороге двигаться опасно, лучше так по полю, по танковой колее удобно, но я говорил про добычу. У меня даже банального котелка нет, сварить похлёбку, и припасы нужны. Вон, у немца ни спичек, ни зажигалки, а мне чем огонь добывать? Как видите, иду осознано за добычей. Пока шёл окончательно стемнело. Вдали полевой лагерь, дошёл до него за полчаса. Хм, вкусно пахнет. Никак мясное рагу вечером у солдат было. Я на запах как собака ориентируясь, дошёл до двух полевых кухонь. Немецкие, на больших деревянных колёсах. И свежим конским навозом пахло, лошади где-то рядом. Вот я стал на ощупь искать где тут остатки пищи с ужина. Должно быть.
– Ганс, это ты? – зевая кто-то спросил из темноты.
– Да. Не мешай, – отмахнулся я. – Снова есть захотелось.
– Угу, – послышался тот же голос, и было слышно, как неизвестный удалялся. То ли не спиться, то ли часовой.
Для начала я нашёл ранец, солдатский, висел на колесе, что уже радует. В него убрал четыре консервных банки, два солдатских котелка, плоские, с крышками. В них ещё убрал рагу, плотно закрыв крышки. Потом семь буханок в мешке нашёл. Я решил не рисковать. Котелки в ранце обложил банками, узнаю днём какие. Сверху комбинезон, ранец с трудом застегнул, но не выпадут и не прольётся. Дальше ранец за спину, поправив лямки на груди. Ремень карабина через голову, чтобы наискосок через грудь висел. Ранец мешал, но хоть так, дальше мешок с хлебом за спину, держал правой рукой и поспешил прочь. И ведь ушёл. Километра на два, обойдя эту часть, снова выйдя на дорогу, отмахал. Всё, есть хочу. Кстати, стоит заметить, котелки не пустые были, до того как я доверху рагу из котла их заполнил, не знаю чьи они, возможно поваров, но они чисто отмыты, внутри по кружке и ложке было. В каждом. Их я вытащил, и убрал в ранец. Так что сойдя с дороги снял с себя добычу. Сначала хлеб нарезал перочинным ножом, потом котелок один открыл и стал наяривать. Наверное, полкотелка съел, размышляя, где добыть спички, когда услышал шёпот недалеко. Я уже наелся, два куска хлеба толстых съел, и вот полкотелка. А наваристое рагу. Собрался убрать, надо было ещё чаю, или что там, кофе добыть, вон фляжка пустая, но я и этому рад. Так что громко спросил в сторону шёпота, немцы не стали бы так делать:
– Ей, кто там? Выходи, вы у меня на прицеле.
– Не стреляйте, тут дети, – с удивлением услышал я женский голос.
– Подходите, и без шуток мне, – а когда тени появились, уточнил. – Кто такие?
– Военфельдшер Егорова, со мной наш шофёр, боец Ефремов. И женщина с двумя детьми.
– Жена красного командира что ли? Ну бывает. Я сам сержант Ковригин, Девятнадцатая танковая дивизия. Попал в плен, вот бежал, убив часового. Добыл с немецкой кухни еды, эта часть тут в паре километров стоит. Если голодные, накормлю, у меня два котелка с мясным рагу осталось и шесть буханок хлеба.
– Ой спасибо, мы действительно голодные, – ответила мне та же девушка, думаю это военфельдшер.
Я не жадный, сам был в схожей ситуации, поэтому выдал котелки, тот что полный женщине с детьми, и где половина бойцу с медиком. Ложки у девушки и бойца свои оказались, две моих дал женщине и старшему сыну. Ну а сам пока хлеб резал, выдавая куски, заодно расспрашивал. Кстати, одной рукой резать неудобно, но я справлялся. Глазастая Егорова рассмотрела гипс, я подтвердил, что травмирован. Мы кстати из одной армии.
– Танк мой перевернулся, в овраг во время боя съехал, не видели, так что доставали нас уже немцы, так в плен и попали. Я этого не помню, очнулся в бараке с пленными, бывшие коровники. Член экипаж рассказал. У меня помимо перелома руки и множества синяков, шишка на голове. Даже как меня зовут у механика-водителя узнал. Рука болит, стал стучать в ворота, требуя медика. Я оказывается немецкий знаю. Вот, гипс наложили, с осмотрели, наш врач был, тоже военнопленный. А когда обратно вели, убил солдата, кирпичом, ночь помогла, снял с него всё и утёк. Вчера ночью это было. А этой ночью, два часа назад, вот добыл припасы, немного, но есть. А то зерно жевал. Сейчас поедим и дальше двинем, вместе не так скучно. А теперь вы, кто такие и откуда?