Так апрель прошёл, середина мая была, как раз с полигона вернулись, где неделю летними лагерями стояли, в полку всё также десять машин, обед был для офицеров полка. А день рождения зама по тылу отмечали, юбилей. Тридцать лет. Уже все хорошо посидели, отмечали, когда юбиляр спросил:
– Игорёк, вот сколько за тобой наблюдаю, отличный парень, всё у тебя в роте отлично, вечерами бойцам читаешь книги эти, с немецкого переводя, о приключениях, вот не пойму, за что тебя столько продержали под следствием?
– А вы не в курсе? – даже удивился я.
– Нет.
Знаете, на самом деле, приняли меня в полку нормально, но о причинах почему под следствием был, кто-то про это сказал и разошлось, не спрашивали, только сейчас всё же одного прорвало, да и то от количества спиртного. Сам я серьёзно не пил, пару рюмок, за здравие, тост сказал, и больше на закуски налегал. Тут же видя, что офицеры заинтересовались, решил разъяснить этот вопрос.
– Знаете, довольно интересная история, которая даже меня поразила, хотя я и участник. Дело началось двадцать девятого июня на ночь, в районе Ровно, когда я очнулся в плену, избитый, со сломанной рукой, в бараке с другими пленными. Это были коровники какого-то колхоза. Памяти нет, как зовут, и кто я не помню. Шишка на голове. В общем, стена к прошлой памяти. И сегодня не вспомнил. Толкнул бойца что рядом спал, тот представился моим мехводом, и сказал, что я сержант Ковригин, Игорь, и мы воевали в составе Девятнадцатой танковой дивизии. Наша машина на склоне оврага перевернулась, так я травмы и получил, немцы уже доставали. Я поверил ему. Дальше к воротам, требовал у часового представить мне медика, и с удивлением понял, что знаю немецкий. Причём, очень хорошо, на уровне родного. Акцент почти неуловим. Подумал, и представился солдату немецким разведчиком, внедрённым в советскую армию. Часовой не выпускал, а тут уже вызвал командира, дальше на допрос, я там врал что в голову приходило. И к медику. Гипс на руку, раны обработали. Убил солдата, конвоира, что обратно вёл, и бегом оттуда. Утёк, ночь помогла. Ясно же, будут проверять и поймут, что солгал, шлёпнут на месте…
Дальше так и описывал, как воевал, как в окружение попал, будучи на излечение в Киеве, как вырвался, угнал самолёт с лётчиком, и к девчатам в Слуцк. Как освободил их и выводил, получив за это высшую награду Союза. Дальше, до ареста и знакомства с настоящим Ковригиным в кабинете следователя. Этот момент поразил многих.
– И кто ты? – спросил один из офицеров, командир первой роты.
– А я не знаю. Полтора года пытались выяснить. Я ведь мехводу поверил, в форме сержанта-танкиста был. И что важно, когда вышел из окружения, меня в штабе мехкорпуса опознали в лицо как Ковригина. У меня тоже спрашивали, хорошо кулаками работали, но не покалечили. Так и не выяснили. Посчитали что я неизвестный, что использовал документы настоящего Ковригина. И если враг, то был им раньше, я столько немцев набил, они меня сразу к стенке поставят за такое. Скорее всего просто нашёл документы и использовал их. Вот кто-то и решил, чего мне в лагере сидеть, награды и звания я честно заработал, опытных офицера не хватает, дальше восстановили и вот к вам попал. Данные мои остались прежними, а кто я на самом деле, понятия не имею. Мой фото в газетах давали, не опознали. Скажу так, я советский офицер, и этого достаточно. Да и подтвердили это.
– Это как? – заинтересовался комполка.
– В каждой стране свои особенности жизни, это учёные тоже изучают, и вот их и позвали. Сначала думали, что я немец. Начали проверять, вопросы задавали. Я на большую часть даже ответить не смог. Однозначно в Германии я никогда не жил и особенностей жизни там не знаю. Потом подумали, что я с Запасных областей Союза, откуда столько полицаев и другой нечисти берётся. Другой учёный опрос вёл, не подтвердилось. Я два языка знаю. Немецкий и русский. Ну и тот учёный-социолог, что изучает быт советского народа, опросил меня. На все вопросы, за редкими исключениями, я ответил. По его определению, я всю жизнь проживал в Советском Союзе. Причём скорее всего на севере, в районе Урала. Словечки что использую в обиходе, оттуда. Только меня ещё год в лагере продержали, даже после этого опроса. Пока наконец не выпустили.