– Привет. Проведешь меня домой?
– А у меня есть шанс? – смутился парень случайной встрече.
– Шанс у тебя, есть всегда, – разумно заметила девушка.
– Я хотел сказать… выбор. Выбор, Надя.
– Всегда ты так. Скажи, лучше, где пропадал? Я ждала тебя.
Не так давно, близкие молодые люди, размеренно направились по темным родным переулкам. Нерешительный Слуга, застенчиво демонстрируя непринужденность, что-то многозначительно пытался рассказать спутнице.
Я был один, я грустным был.
Я ждал тебя, но мой телефон молчал.
Ты не пришла ко мне домой,
А я, как моряк, искал к тебе причал. [3]
Миниатюрная Надежда, по-прежнему, держась обеими руками за спутника, делая вид, что поддерживает невнятную беседу, изредка опережая, улыбаясь, рассматривала своего избранника. Ей всегда было хорошо с ним. Она многое ждала от него. Она умница.
Где ты, свет, где твой след от подмёток?
"Отзовись!" – я кричу сгоряча.
"Чья ты, чья?" Ча-ча-ча, ты-ты-ты моя!
Вся душа в крови, но по колено в любви. [3]
Полуночная компания тоже разошлась по домам. Часть из них, мурлыкав напевая, пританцовывая, тянулась позади тихой, согласной пары. Казалось, что аура юной, девственной любовности, шлейфом, сопровождала присутствующих.
Наблюдателю с хореографическим воображением, эта ночная прогулка, могла напомнить рок-н-ролльную постановку с участием влюбленной Нади, Слуги, шествующих молодых людей, преображенных в стильные костюмы, на воображаемой сцене-улице.
Поверь мне здесь, и только здесь,
Со мной вдвоём ты счастье обретешь.
Так отзовись, ау, и вернись,
Мы знаем, что ты его любишь,
И снова придёшь. [3]
Действие, милой танцевальной пары, плавно переместилось в пустую комнату, претворившись в страстные интимные сочетания. Надя, откинув назад голову, дрожа, вытянулась, во время ответственного, финального сочного момента…
– Я не вернусь.
Девушка, услышав фразу, которую она предполагала, но не так скоро, грустно опустила голову, как поникший одинокий цветок.
Под окнами дома, компания молодых людей, преображенных в стильные костюмы, по-прежнему продолжая веселый энергичный танец, на воображаемой сцене-улице, в хореографической кульминации, театрально выгнувшись, синхронно целовались.
Где ты, свет, где твой след от подмёток?
"Отзовись!" – я кричу сгоряча.
"Чья ты, чья? Ча-ча-ча, ты-ты-ты моя!
Вся душа в крови, мы по колено в любви." [3]
***
– Какое холодное лето. – Наутро, расстроенная девушка, стоя у кухонного окна, спокойно созерцала живописный, акварельный пейзаж. Надя больше не увидит Слугу.
– Я хочу быть с тобой. – Она не плакала. Развернулась, не поднимая затуманенных глаз, смущенно вышла, показав на накрытый завтраком стол.
Возьми меня в свой дом огня и света,
Там сила и целебное тепло,
Возьми меня с собой, ищу ответа,
Кто не с тобой, тому не повезло. [4]
Стараясь быть незамеченной, Надя аккуратно положила что-то в дорожную сумку Слуги, возвратилась на кухню.
За окном, преображались утренние мотивы летней природы, вперемешку с мутнеющими панорамами, дымящихся заводских куполов и труб, блестящих религиозных луковиц. Внизу порыв ветра тихой прибрежной волной поднял пыль, песок, странные блуждающие античастицы.
Открой мне мою душу, если можешь,
Сама себя не знаю и боюсь,
Дай силы взять, что предо мной положишь,
На большее я да не соблазнюсь. [4]
Слуга ушел. Вышел из подъезда многоэтажного ночного пристанища, побрел не оглядываясь.
Юная Надежда, по-прежнему, замерев у окна, взглядом, провожала, удаляющегося парня. Она готова была протянуть руки, и сейчас, в последний момент, схватить, ладошкой сверху прикрыть, к тротуару Слугу-муравья. Но тот ловко перепрыгнул, через, воображаемую, ладонь-барьер, и ушел, не оглядываясь.
За проблеском любви и откровения,
Приходит день молитвы как итог,
Надеждой отзовется Воскресенье,
Звезда его укажет на Восток. [4]
***
Созерцая живописную акварелью, иную даль, где-то в приморском провинциальном городке, также, расположившись у оконного полотна, грустила другая, любимая, девушка. Вечную женскую самодостаточность, в чертах ее лица, по-взрослому убранной прическе, определяло что-то не от мира сего, не наше, иноземное.