Я хмыкнула и окатила гриль водой. Он тут же зашипел, выплевывая дым мне в лицо.
– Ой да ладно. Рассказывай. Гриль так шипел, что я ничего не услышала. Они обсуждали что-нибудь интересное? Какие-нибудь сплетни? – она подтолкнула меня локтем.
Они обсуждали, какая я уродина.
– Они слишком накачались пивом, чтобы вести связный разговор. Но пришли в дикий восторг от маргариты с соком. – Я принялась оттирать гриль.
– Обалдеть. Как увлекательно, – подруга закатила глаза. – Думаешь, Тесс и Уэст спят вместе?
– Наверняка. Но из них выйдет такая банальная пара. Черт возьми, у них даже имена рифмуются.
– Пара? Мечтать невредно. Уэста привлекают только свидания на одну ночь. Это всем известно.
Я пожала плечами в ответ. Карли сердито меня пихнула.
– Боже, ты худшая сплетница на свете. Даже не знаю, зачем я спросила. Последний вопрос: с терапевтической точки зрения ты бы предпочла отследить в интернете всех людей из клипа Майкла Джексона Black or White и психануть из-за того, сколько им сейчас лет, или сделать Барби стрижку маллет, как у Джо Экзотика?[4]
– Последнее, – выдавила я с усталой улыбкой, осознав, как мне будет не хватать подруги, как только она найдет себе замену. – Я бы сделала Барби стрижку, одела ее в костюм ковбойши, усадила в розовый кабриолет и выложила в ТикТок видео, как она поет «Куклы Братц съели моего щеночка».
Карли запрокинула голову и расхохоталась. Я глянула в карманное зеркальце, которое лежало на подоконнике, и проверила макияж.
Шрама было почти не видно.
Успокоившись, я выдохнула.
Хрустящий тако пережил еще один день. Треснул, но не сломался.
Домой я пришла в одиннадцать. Бабуля сидела за кухонным столом в своем драном ситцевом домашнем платье, а рядом с ней по радио во всю глотку орал Вилли Нельсон[5].
Бабуля Савви всегда была экстравагантной женщиной. На каждый Хеллоуин она безумствовала с нарядами и выходила встречать детишек в своих странных костюмах. Рисовала забавные и часто непристойные фигурки на горшках с растениями, стоящих у нее во дворе, танцевала на свадьбах так, словно никто не видит, и плакала над рекламой Суперкубка.
Бабушка всегда была чудаковатой, но недавно ее сознание стало путаться.
Настолько, что я боялась оставлять ее одну дольше, чем на десять минут. Именно такой зазор по времени случался между тем, когда сиделка Марла уходила, а я подъезжала к дому.
Мне было три года, когда моя мама, Кортни Шоу, умерла от передозировки. Она лежала на скамейке в центре Шеридана. Ее тело обнаружил школьник. Он пытался потыкать ее веткой. Когда она не очнулась, мальчишка испугался и поднял крик, чем привлек внимание половины школьников в городе и их родителей.
Пошла молва, снимки разлетелись по всему городу, и семейство Шоу официально стали в Шеридане изгоями. К тому моменту бабушка уже стала мне единственным родителем. Кортни постоянно сбегала с каким-нибудь торчком. Полагаю, один из них являлся моим отцом, но я с ним ни разу не встречалась.
Бабушка никогда не спрашивала, кто мой отец. Она, наверное, опасалась открывать эту банку с червями и сражаться за опеку бог знает с кем. Шансы, что мой отец – достойный трудяга или слушатель воскресной мессы, были невелики.
Бабуля растила меня как родную дочь. Так что справедливо, что теперь, когда она не могла о себе позаботиться, я осталась в городе и присматривала за ней. К тому же из Голливуда не сыпались звонки с предложениями о работе, и я не упускала возможности устроить себе шикарную карьеру.
Рейн де Ла Саль говорил гадкие вещи, но был прав. С моим-то лицом я могла урвать лишь роли чудовищ.
Я вошла на кухню и чмокнула бабулю в белые, напоминающие сахарную вату волосы. Она схватила меня за руку и притянула в объятия. Я радостно выдохнула.
– Привет, бабуль.
– Грейси-Мэй, я испекла пирог.
Она оперлась о стол и со стоном поднялась на ноги. Бабушка вспомнила мое имя. В любом случае это хороший знак, и, скорее всего, именно по этой причине Марла оставила ее одну до моего возвращения.
Наш дом представлял собой свалку из древностей семидесятых годов и вмещал все самые уродские предметы интерьера: кухонную стойку из зеленого кафеля, обшивку деревянными панелями, сплошной ротанг и электронику, которая весила примерно столько же, сколько и семейная машина.
Даже после того, как мы восстановили пострадавшие от пожара обломки в стиле ранчо, бабушка пошла в благотворительный магазин Армии спасения и купила самую старую, самую плохо сочетающуюся между собой мебель, какую только смогла найти. У нее будто развилась аллергия на хороший вкус. Но если такое устраивает человек, которого ты любишь, то учишься находить в них свою прелесть.