И знаете что? Я не получила ответов на свои вопросы. Как его звали? Зачем они преследовали мужчину в белом халате? Почему этот человек так опасен? Собирается ли Очаровашка съесть тот эклер, который он достал из холодильника? Я просто умирала с голоду.
Наконец, Очаровашка и его люди ушли, а за ними и клиенты. Я ожидала, что он заставит нас пообещать, что мы не станем рассказывать полиции, прессе или еще кому-либо о том, что случилось, но он не стал этого делать. Я ожидала, что полиция подъедет с минуты на минуту, как обещали в Службе спасения, но копы так и не появились. Полагаю, что тот охранник об этом позаботился, так что, скорее всего, Очаровашка в самом деле был агентом ЦРУ, а человек в белом халате — преступником. Надеюсь, что не попаду в неприятности из-за того, что пыталась ему помочь.
Наконец, когда все ушли, я помогла Рону, Дженни и остальным работникам «Утопии» прибраться. Странно, но мы работали в молчании, не упоминая о происшедшем. Вероятно, мы были слишком напуганы. А точнее просто в шоке. Убирая, я искала человека в белом халате, но его и след простыл.
Что за хреновый денек. Хорошо еще, что Рон решил закрыть кафе на сегодня, и я могла идти на собеседование, хотя уже немного опаздывала.
Может быть, мне повезет, и я попаду под машину, тогда я смогу отсудить несколько миллионов.
К тому времени, как я дошла до «Амбассадор Сьютс» — и меня не сбила машина, проклятье! — я сумела отодвинуть события сегодняшнего дня на второй план в своем сознании, чтобы обдумать и проанализировать их позднее. Вы спросите, почему я не стала заниматься этим сейчас? Да потому, что моя голова была готова взорваться и разлететься на миллион мелких осколков Белл. Острая боль стучала в висках и капли пота выступали на коже. Мой живот мучительно покалывало, и он горел так, как если бы я проглотила тысячу иголок, покрытых кислотой.
Может, это все из-за голода? Нет, определенно нет. Да, я пропустила ленч, но я и раньше могла не обедать и при этом никогда не чувствовала себя подобным образом.
Спотыкаясь, я вошла в ванную комнату отеля, неожиданно у меня началось головокружение и пол, выложенный черной и белой плиткой, словно шахматная доска, поплыл перед глазами. Я посмотрела на себя в зеркало, мои глаза, которые обычно были карего цвета или скорее сочетанием зеленого и карего, сейчас по цвету напоминали тусклые изумруды, стали слишком светлыми и вдобавок широко раскрытыми.
Мои руки дрожали, когда я плеснула на лицо холодной водой. Но вода не потекла тонкими струйками вниз к шее, казалось, что моя кожа просто впитала в себя каждую каплю. Это произошло настолько быстро, что я бы точно все пропустила, если бы моргнула в этот момент. Все поры моей кожи словно кричали, протестуя против того, что вода так быстро закончилась, я вся просто горела и пылала.
Я застонала. Что, черт возьми, случилось со мной? Я что, подхватила ужасный, быстродействующий вирус после того, как покинула «Утопию»?
Господи, у меня болело абсолютно все, и эта боль становилась сильнее с каждой уходящей секундой. Все мои суставы ужасно ломило, я с трудом могла нормально дышать. Выпрямившись насколько это было возможно, я снова уставилась на свое отражение. Под глазами появились синяки, и яркие красные пятна проступили на щеках. Губы были плотно сжаты.
Я выглядела как наркоман, отчаянно нуждавшийся в очередной дозе.
Я с легкостью могла представить, как на такое отреагирует потенциальный работодатель: даст мне пинка под зад и развесит мои фотографии по всему зданию с пометкой арестовать меня, если я переступлю порог отеля хотя бы еще раз. Замечательно. Чертовски замечательно.
От внезапного спазма меня согнуло пополам, и я вскрикнула. Вдохнуть. Выдохнуть. Вдох. Выдох. Постепенно боль утихла. Я снова выпрямилась, в ушах стучала кровь и сильно звенело.
“О, дьявол!” Просто продержись до конца собеседования, а потом сможешь пойти домой и отдохнуть.
Каким-то образом, и только Бог знает каким, я взяла себя в руки настолько, чтобы войти в офис, где должно было проходить собеседование, с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Пожилой мужчина с густыми седыми волосами, одетый в старомодный коричневый костюм, сидел за единственным в комнате столом. Он улыбнулся, увидев меня, в уголках его глаз появились морщинки. Старик прямо-таки лучился добротой.
- Вы должно быть Белл.
- Да.
Я заставила свои губы изогнуться в ответной улыбке. Но мне не удастся долго удерживать на лице дружелюбную маску. Я осознала это в тот момент, когда интервьюер — как же его звали-то? — пожал мне руку. Прикосновение его ладони к моей внезапно ставшей сверхчувствительной коже чуть не заставило меня осесть на пол, свернуться калачиком и начать звать мамочку, которую я в глаза не видела уже более двадцати лет. Контакт, хоть и недолгий, причинял такую острую боль, словно старик осыпал меня градом ударов ножа.