Они, эти вчерашние дети, любили своего воспитателя. Любили тем сильнее, чем дальше время, не властное над его лицом и телом, отделяло Да-Дегана от сверстников. Разве что еще Вероэс, один только Вероэс, был постоянен в своей привязанности.
Дали Небесные, а ведь когда-то и я сама этого линялого нетопыря тоже любила. В немыслимой дали лет, девчонкой, еще не зная о существовании Доэла, я с замиранием сердца наблюдала, как беловолосый незнакомец копошится в саду — окапывает, поливает, удобряет цветы, с упорством достойным лучшего применения, разбивая сад на пустыре…
Мне пришлось стиснуть зубы, чтоб не разреветься.
А в казино ярко горел свет — изливался водопадом, играл искрами на хрустальных граненых подвесках люстр, стекавших с куполообразного потолка — и жаром горели установленные в нишах нагие тела золотых статуй, украшенные гирляндами из живых цветов. И запах благовоний — дурманящий, сладкий — сизой дымкой парил в прогретом воздухе.
Подошел Анамгимар: он пытался шутить, был развязен, сверх меры накрашен, неестественно весел и оживлен. Ожидая начала игры, я рассматривала зрителей, несколько раз натыкаясь на фигуру Арвида, разодетого словно король на параде и на Рокше, отмечая насколько мальчишке к лицу белый, расшитый золотом китель. Они держались рядом, словно и в самом деле отец и сын — одинаково серьезные, и никто не мог бы сказать, что недавно я была свидетелем тому, как Арвида сжигала тревога. Торговец казался безмятежен и всецело поглощен приготовлениями к Игре. Рокше в какой-то момент взмахнул ресницами, улыбнулся, словно пытаясь ободрить меня, и обернулся к Арвиду, напомнив в этот момент мне кого-то до боли знакомого.
Как я хотела подойти к ним, заговорить, просто заглянуть в лица и пожелать удачи, но слова Арвида, что в этот вечер ему нельзя привлекать внимание, остановили. Эти слова были как просьба прикрыть его бегство…
Подумалось — бросить бы все умчаться с ними. Вряд ли я кому необходима на этой планете. Вряд ли обо мне будут сильно горевать. И генерал в качестве заклятого врага мне не нужен. Но прикосновение руки Лии к локтю развеяло морок. Я обернулась к ней…
Дали небесные! Уже время игры. Полночь! В суете время пролетело стремительно-быстро, часы обернулись минутами, минуты — секундами, словно сама ткань мироздания уплотнилась.
Я глубоко вздохнула, найдя взглядом генерала. Корхида шел сквозь толпу: красивый мужчина, от красоты которого веяло чем-то недобрым. Так могильным холодом тянет от стен старого склепа. И никто не смел посмотреть ему в глаза. Да и я сама боялась поднять взгляд выше его подбородка.
В глаза бросилось, как отчего-то нахмурился Олай Атом, и я бы не удивилась, узнав наверняка, что нервное движение его губ скрывало едва не сорвавшееся ругательство. Краем глаза я заметила, как при взгляде на Корхиду скривился владелец Иллнуанари — словно хлебнул уксуса.
А генерал в воцарившейся тишине прошествовал к столу, сел на стул как на трон, провел пальцами по зеленому сукну. Усмехнулся. Мне до мурашек по коже, скрежетом по стеклу была неприятна эта усмешка.
Отвернувшись от Корхиды, я заметила Да-Дегана и непроизвольно задержала дыхание: подумалось, не может быть живой человек настолько худым и изможденным, и то, что он стоит в этом зале — недоразумение, наваждение, морок. Показалось —: Судьба исправит ошибку, навсегда вычеркнет из мира живых того, кто так долго считался мертвым, и я ничего не смогу изменить в этом.
Я наблюдала за каждым его шагом не в силах отвернуться, не имея воли — сбежать. Ноги словно приросли к полу, сама жизнь во мне застыла. Я превратилась во взгляд — только глаза мои жили, запечатлевая каждое мгновение происходящего.
Вот Да-Деган подошел к столу, поклонился противнику, вот сел — спокойный, хладнокровный, словно призрак, вот отказался от предложенного бокала вина. Жесты его были лаконичны и экономны. И Гайдуни Элхас — даже этот еще вчера дерзкий юнец, относился к Дагги с невольным почтением.
Вот у стола нарисовался крупье, потянулся к запечатанной колоде карт, и хоть я и ждала этого, все равно когда вспорхнувшей птицей Лия шагнула к столу, положив свою маленькую ладонь поверх руки крупье, по моей спине, по рукам по всему телу побежали мурашки.
— Господа, — прозвучал ее голос, — при всем уважении к Игре и ее ритуалам, позвольте вмешаться. Я имею достаточно оснований считать, что крупье подкуплен.
Ропот пошел по залу. Лицо Гайдуни дернулось, он охнул, шагнул к крупье, оттирая его в сторону, и тут же к столу подскочил Анамгимар, усмехнулся, поклонился Лии, дернул плечами, и заголосил, повысив голос, перебивая перешептывания зала: