А Корхида перевел безумный взгляд с Да-Дегана на Лию. Дернуло тиком гладко выбритую щеку, и его вцепившаяся в бластер рука начала движение на подъем — к выстрелу.
Доли секунды мне не хватило — кинуться на защиту девчонки: сбило на взлете абсурдом происходящего: генерал дёрнулся вперед. Рука с бластером безвольно упала на стол, увлекая за собой тело.
Рукоять кинжала торчала из-под лопатки Корхиды — серая простая сталь. Пахнуло кровью, прелью, хмарью — словно одним махом выветрились запахи благовоний, а потом запахло резко — мужским потом, страхом, адреналином.
— За попытку государственного переворота, — услышала я осипший голос Ордо, — генерал Энкеле Корхида приговорен к смертной казни. Приговор приведен в исполнение.
Хлестнуло по ушам женским визгом. Аторис подошел к столу усталой походкой, мельком глянул на Да-Дегана, не удостоил и единственного взгляда того, кто совсем недавно считался его соратником и правой рукой, подошел к дочери, помог ей стянуть плотную повязку, закрывавшую половину лица.
Я смотрела на суету и суматоху, поднявшуюся в зале, на поникшего головой Да-Дегана, чувствуя, как меня покидают силы. И растерянное лицо Анамгимара и довольная рожа Равэ Оканни были мне одинаково безразличны. Даже слова Аториса Ордо, подошедшего и что-то говорившего мне, проплывали мимо сознания.
Подошел Дон.
— Ну как ты, мама? — голос сына единственный смог пробиться ко мне сквозь плотный туман безразличия.
— Хорошо, — усилием потребным для вывода корабля на орбиту я сложила губы в улыбку. Недавно казалось — избавь меня кто от генерала, я буду ликовать, но никакой радости не было. Опустошение накрыло тяжелым одеялом. Мне не хватало воздуха, чтобы вздохнуть. Как во сне я вышла зала, мимо возбужденных, перешептывающихся людей, просочилась к окну, ткнулась лбом в стекло, пытаясь ухватить губами капельку воздуха, отрешившись от гудения людского улья. Слезы так и катились по щекам, щекотя и покалывая кожу, но от холода стекла стало чуть легче.
За черным стеклом, укрытый темнотой прятался город, лишь редкие искры фонарей горели вдали: и не угадать где в этой черноте резиденция Ордо, и где мой разрушенный дом. Стекло как зеркало возвращало мне — мое же бледное осунувшееся лицо, роение толпы за спиной, стены на высоту тройного человеческого роста облицованные змеевиком, мраморные статуи, прячущиеся в нишах. Пустая роскошь… все суета и тлен.
И лишь одна мысль, обретшая силу истины, колотилась в висках: безразлично считаешь себя ты слабым или сильным. Малые ветра упрямством стачивают горы. Мне хватило упрямства открыть глаза Аторису.
Я тоже играла с Судьбой и, видимо, показалась достаточно дерзкой, чтобы она улыбнулась.