Сейчас же — тревога беззубо пережёвывает душу, а в голове по кругу одни и те же мысли, одни и те же сомнения.
Арвид не приказывал мне лететь на Ирдал. Арвид не приказывал — находясь в бессознательном состоянии, он и не мог этого сделать. Слишком поздно до меня дошло — я вляпался по полной. А у торговца может оказаться собственное мнение о том, что я завез его на Ирдал. Вот скажет, что я все вытворил с умыслом: взял его в заложники, угнал корабль — тогда амба. И неважно, что если бы мы не вмешались, его бы убили.
Я сел на кровати, опустив ноги на пол. Поговорить бы с мадам! Откуда во мне была эта уверенность — что она расскажет, не став лгать, я не знал. Просто — чувствовал. Но Фориэ в тяжёлом состоянии — ранение в печень, критическая кровопотеря, на Ирдал я привёз полутруп. Никто не позволит мне тревожить ее.
И всё же я встал, оделся и вышел в слабо освещённый коридор. Вспомнилось, как утром навстречу двинулись охранники. Но теперь караул убрали и предоставили свободу. Подумалось, я могу спокойно выйти из здания — никто не задержит. Могу бродить хоть до утра по острову — и никто не вернёт под замок. Могу попробовать дойти к ней. Вдруг повезет?
Размечтался…
Стоило двинуться по коридору, как из-за дальней неприметной двери вышел человек в униформе медика и поспешил мне навстречу. Я мысленно выругался, узнав Эгрива.
— Что, не спится?
В голосе звучала искренняя тревога, и желание ответить ему дерзостью сдулось.
— Жарко, — жалкое объяснение. Но уж лучше такое, чем признаваться, что смятение треплет хуже лихорадки.
— Жара и влажность вместо холода и сухости. Ещё — сутки Ирдала короче Лидарийских, иной спектр солнца, кислорода в атмосфере больше, магнитное поле сильнее, — одарив меня информацией, медик вздохнул и продолжил: — Ну, и о нервах. Они у тебя не стальные, так же как яйца. Можешь мне не рассказывать, что полёт проходил в штатном режиме, два полудохлых пассажира на борту — норма, а плен и допрос у Алашавара — нисколько не стресс.
Элоэтти сунул мне в руку блистер с капсулами прежде, чем я успел что-то возразить.
— Две штуки под язык — и в койку. Хорош уже шарахаться. День у всех был нелёгким.
Повертев упаковку в руках, я убрал её в карман и упрямо посмотрел в глаза медику.
— Что-то ещё? Ужин был недостаточно плотным? Или наоборот, переел, на ночь глядя? Так санблок прямо в палате, — проговорил он участливо, но с тщательно скрываемой насмешкой.
Ужин… ужин был нереально хорош. Большой кусок свежайшей настоящей (не эрзац и не синтетики) рыбы с гарниром из тушёных овощей, хлеб, фрукты и сладости на выбор без счёта и ограничения…
Когда я ел, Элоэтти смотрел на меня с великодушной доброжелательностью существа подобравшего бездомного котенка в подворотне. И, кажется, на то, как я жадно поглощаю еду, пялился не только Эгрив. Да-а. У меня запылали уши.
— Хотел спросить, — выпалил я неожиданно для себя самого. — Мы можем поговорить?
— Сейчас? — Элоэтти иронично взглянул на часы, зевнул, а потом решительно кивнул: — Можем. До утра, как я понимаю, оно не подождёт.
Он жестом пригласил меня следовать за собой, выйдя на улицу, поднялся чуть вверх по склону холма к беседке, увитой плющом и, усевшись на широкой скамье, проговорил:
— Итак, что тебя мучает?
От невозможной, недопустимой участливости его голоса у меня перехватило дыхание.
— Почему ты заботишься обо мне, Эгрив? — произнес я совсем не то, что хотел. — Какой тебе в этом прок?
Тишина в ответ. Точнее — долгая пауза. Прислонившись к колонне, поддерживающей купол, я всматривался в едва виднеющееся в темноте лицо медика, понимая, что если он решит солгать, я этого не пойму. Просто не увижу — ближайший фонарь далеко, у самого входа в корпус, да ещё и полускрыт за деревьями. Ветер раскачивал ветви, и тени метались сумасшедшим хороводом, надёжно скрывая настоящее выражение лица ирдалийца.
— По-твоему, нужна серьёзная причина, чтобы помочь мальчишке, попавшему в беду? — прервал он затянувшееся молчание.
— А у меня — беда? — спросил я с вызовом.
— А у тебя — беда. Только гордость мешает тебе попросить о помощи. — Он сказал это так, что спорить с ним расхотелось.
«Я еще не дошёл до такого отчаяния, просить помощи у врага…» — я был уверен, что всего лишь подумал это, но тихий смех Элоэтти разубедил меня.
— Тебя мучает, что с тебя потребуют за свою помощь? Успокойся. Никто не выставит тебе никаких счетов. Мы же не в Торговом Союзе.