Столь необычное для начинавшейся тихо ночи событие тут же привлекло внимание других гостей полицейского гостеприимства — проституток, все ещё болтающих друг с другом о чем-то своем женском. Сначала одна, а потом и вторая стали подбадривать дебошира визгом, а потом и словами:
— Покажи им! — не вставая с места, закричала рыжая.
— Да, давай, молодец! — вторила ей блондинка.
Несмотря на шум, способный разбудить даже мертвого, бомж, посапывающий на скамейке, даже не шевельнулся, только прислонившейся спиной к стене наркоман лениво повернул голову в сторону мужика, а потом также лениво вернул её в прежнее положение.
«Видимо, очень надежное снотворное,» — подумал Леон и услышал хорошо различимые среди грохота решетки и криков топот тяжелых форменных ботинок. Проститутки тут же затихли, но всем своим видом показывали, что поддерживают справедливые требования борца с полицейским произволом. Расплата наступила быстро и неожиданно двое полицейских, в том числе дежурный быстро подбежали к решетке. Увидев тех, кого он так очень громко звал, дебошир даже растерялся и резко замолчал. А вот полицейские, наоборот, не растерялись и, быстро отперев решетчатую дверь, молча и в тоже самое время решительно зашли в камеру, оттесняя от входа хулигана.
— Ну и чего вы хотели? — начал дежурный, взвешивая в руке резиновую дубинку и явно демонстрируя свою готовность применить её по назначению.
— Что ты нас звал-то? — тут же перешел на «ты» второй полицейский.
Пятясь назад и практически упершись в скамейку, на которой сидел Леон, дебошир затрясся, оглядываясь то на одного, то на второго «мента продажного».
— Вы это… — он запнулся и, оглянувшись, понял, что камера кончилась, и он уперся в скамейку. Дальше — только стена. Несколько секунд хулиган осознавал эту информацию, а потом решил идти «на прорыв» и прыгнул вперед. Вернее, попытался прыгнуть, потому что резкий и, вне всякого сомнения, сильный удар дежурного буквально отшвырнул его на скамейку. Леон отодвинулся на своей лавке максимально далеко от мужика в тениках, опасаясь, что в драке достанется и ему. Дебошир, держась за голову, все же решил подняться, и даже постарался неловко замахнуться на дежурного, но не успел — второй полицейский ударил его сзади дубинкой по корпусу. Далее удары наносились поочередно по лежащему на полу и старающемуся закрыть голову хулигану. После где-то десятого пинка дебошир, еле шевеля разбитыми в кровь губами, пролепетал едва слышное: «Хватит,» — на что дежурный, став ему ботинком на грудь и наклонившись к избитому телу, проорал дебоширу в лицо:
— Хватит? А ты, пидор, когда жену свою, Светку, перестанешь избивать? Она из-за тебя, паскуды, вся синяя ходит! — и со всего маха саданул его носком сапога в бок, от чего лежащий ойкнул и постарался снова прикрыться руками.
— Ещё раз на неё или детей руку поднимешь, я тебя тут и закопаю! — сообщил полицейский и, сплюнув на пол, перешагнул через скрюченное на полу тело и пошел к выходу.
Тут наконец все увидели, что за произошедшим с интересом наблюдает проснувшийся бомж. Заметив, что все на него смотрят, он тут же сел на лавку и внезапно вежливо со всеми поздоровался.
Уже выходя из камеры, дежурный неожиданно развернулся и, указав на сидящего бомжа, злобным тоном кинул дебоширу:
— Сейчас полы от его ссанья вымоешь! — и вышел, следом за ним камеру покинул и второй полицейский, менее агрессивный и более молчаливый. Он закрыл дверь, долго лязгая ключами. В камере напротив сидели притихшие проститутки, пораженные увиденным зрелищем.
Дебошир всё также сидел на полу, прислонившись к стене и даже не пытаясь стереть кровь с разбитых губ и рассечения на скуле. Открыв дверь через несколько минут, дежурный молча поставил в камеру ведро и, показав рукой на дебошира, а потом на ведро, закрыл дверь.
Держась за бок, мужик в трениках медленно дошел до железной емкости и окунул руки в воду.
— Брр, холодная! — Поводя руками по дну ведра, он вдруг крикнул в коридор.
— А тряпку?
На что тут же раздался ответный крик дежурного, видимо, тот решил даже не вставать со своего стула.
— А майка тебе на что?
Удивлённый дебошир посмотрел по сторонам то ли в поисках спасителя, то ли тряпки и, грустно вздохнув, начал снимать с себя свою сизую майку-алкоголичку, которая теперь была покрыта несколькими кровавыми пятнами. Прополоскав майку и, насколько получилось, отжав, он стал протирать пол, начиная с обширной лужи под скамейкой.