Конечно, были и положительные сценарии (главным образом предложенные специалистами восточного блока). Например, массовое освоение космического пространства, создание единой технически развитой цивилизации, освоившей пространство всей Солнечной системы[38], но вероятность такого хода событий специалистами оценивалась как весьма незначительная всего, в 0,01 (Хайнлайн Р. Туннель в небе. 1955; Ефремов И. Туманность Андромеды. 1957; Азимов А. Звезды как пыль. 1961).
По мере приближения к концу XX века постепенно уменьшалось как общее количество проработанных прогнозов, так и их научная достоверность. В 2000 году в статье «Будущее как проект. Кризис Футурологии» исследователи С. Переслегин[39] и Н. Ютанов обратили внимание, что «за последние двадцать пять лет ми в литературе, ни в науке, ни в результате деятельности каких-либо социальных институтов не появилось сколько-нибудь значимых работ, посвященных развитию европейской цивилизации. Во всяком случае, не возникло „проколов Реальности“, соизмеримых с разработками Римского клуба или классической моделью Ефремова-Стругацких… Получается, что к списку кризисов можно добавить еще один — кризис футурологии. Может быть, это и есть основной кризис современного мира? Нельзя же идти в никуда, да еще с завязанными глазами»[40].
Как уже отмечалось, достигнутые человечеством к концу XIX века успехи были обеспечены невероятно быстрыми темпами развития промышленного производства, базирующегося на передовых достижениях науки. Вторая половина XX века предполагала качественный скачок органичного соединения науки с производством, превращение науки из инструмента познания мира в непосредственную производственную силу. Непрерывно росло число людей, занятых в научных исследованиях или наукоемких отраслях производства.
По данным советской статистики в СССР с 1950 по 1960 годы число ученых увеличилось вдвое. Еще одно удвоение произошло через следующие пять лет.
Необходимо напомнить, что в 60-х годах XX века любые научные достижения встречались ликованием масс. (Особенно характерным данное положение было для восприятия достижений в области космонавтики в странах Восточного блока.)
На волне общего эмоционального подъема принятая XXII съездом КПСС программа провозгласила задачу в 1971–1980 годах в СССР «создать материально-техническую базу коммунизма, обеспечивающую изобилие материальных и культурных благ»[41].
Страны Западного блока на тот момент были вынуждены отвечать на вызов социализма. Они скорее втянулись в гонку за лидером, чем сами задавали тон.
Вероятно, одним из лучших отражений господствовавших на тот момент в странах социализма настроений стал роман И.А. Ефремова (1907–1972) «Туманность Андромеды» (1957 год), описывающий построенное коммунистическое будущее. Этот роман красочно и убедительно показал общество, «поставившее учителей и врачей выше всех других профессий на Земле». Общество, где люди будущего — люди науки или искусства, или же и того и другого — достигло невероятных высот. «Русские решили, что лучше быть беднее, но подготовить общество с большей заботой о людях и с большей справедливостью…
Не может быть изобилия без упрощения потребностей и отказа от излишеств», — так описывает историю достижений XX века один из ученых будущего[42].
К концу 60-х годов в «социалистическом лагере», что-то произошло, и отношение масс к науке стало разительно меняться. (Крайне тревожным фактором, на который практически не отреагировало руководство СССР, явилось снижение рождаемости в России. Уже к середине 60-х этот показатель опустился ниже уровня, обеспечивающего простое замещение поколений.)
Некоторые современные исследователи истории науки считают, что одной из причин негативных изменений в СССР стали волюнтаристские решения советского руководства по ликвидации целой группы проектов уже завершенных (например, создание пассажирского сверхзвукового самолета Ту-144) либо близких к победному завершению (таких, как лунная программа, многоразовый космический самолет — проект «Буря», создание термоядерного реактора и т. д.). Данные решения ощутимо затронули значительные группы населения, «была растоптана мечта».
В политическом плане в восточном блоке снижение уровня постановки задач выразилось в отстранении от власти (с последующей ликвидаций) сначала в 1953 году куратора этих работ Л.П. Берии[43], а затем в смещении в 1964 году Н.С. Хрущева.
Чуть позже аналогичный процесс продемонстрировал Запад. В 1963 году убийство президента США Кеннеди — президента, открывшего Америке дорогу на Луну и не рискнувшего начать третью мировую. В 1973–1974 годы, Уотергейтский скандал, спровоцировавший отставку президента Никсона — президента фактически осуществившего техническую модернизацию Америки.
И это были вовсе не случайные дворцовые перевороты. Формирующиеся общественные системы выбирали себе подходящих лидеров и убирали неподходящих.
В начале 70-х около 20 % объема национального продукта США составляли расходы на работы по накоплению, обработке и распространению информации (знаний) во всех возможных формах. (Отмечалось, что стоимость запоминающих устройств (ЭВМ) уменьшается быстрее, чем стоимость прочих средств обработки данных)[44].
На протяжении всех 60-х отношение к науке в технически развитых государствах Земли менялось. Вначале это были едва заметные изменения. Хотя чуткие писатели[45] все же сумели уловить тревожные тенденции и принялись бить в «колокола».
В 1968 И.А. Ефремов публикует роман-предупреждение «Час Быка». В нем изображен мир, где господствует «враждебное отношение к науке в целом и к ученым как кажущемуся источнику всех зол… Мир — где все большее и больше обессмысливается сама человеческая жизнь, вся в целом человеческая культура… Мир — где идет нарастание равнодушия к прошлому и будущему, к судьбе грядущих поколений, где царит беззаботное и беспощадное, хищническое отношение к основе всех материальных основ — к самой планете, к ее природным ресурсам. Подобная культура — путь к гибели», — отмечает автор.
К «пророчествам» Ефремова не прислушались, более того в начале 70-х годов в СССР данный роман предали официальному забвению Его не выдавали в библиотеках. Его не рекомендовалось упоминать в литературных обозрениях. Его даже вычеркнули из всех библиографических справочников. Некоторые современные исследователи утверждают, что произведение запретили, как иногда объяснялось, «из-за мрачности содержащихся в нем прогнозов»[46]. Из насильственного забвения роман «Час Быка» вернулся лишь на «приливной волне обновления» в 1988 году. Но для активного воздействия подобной литературы, на читающую публику было уже слишком поздно. К этому времени общий интерес к подобным книгам практически угасает, а определяющими становятся совершенно иные факторы.
На Западе утрата интереса к науке и грядущие гонения на ученых хорошо описаны в романах американской писательницы Андрэ Нортон (например, в ее цикле «Звезды принадлежат нам» (1954–1962)). И конечно, непревзойденным на сегодняшний день по глубине проработке данной темы являются хроники «Основание» — «Fondation» Айзека Азимова. Произведения настолько многопланового и информационно насыщенного, что в контексте рассматриваемой темы на этом цикле «прогнозируемого будущего» необходимо остановиться как можно более подробно.
С момента выхода в свет первой книги хроник работа обратила на себя внимание общественности. Уже в 1965 году первый цикл «Основания» получил специальную премию «Хьюго» за «лучшую НФ серию всех времен». Аналогичным образом почтили мастера читатели специализированного журнала «Локус», включив «Основание» в десятку лучших научно-фантастических романов за всю историю американской литературы. А в СССР уже в первые годы после выхода в свет трилогии запретили. (Хотя иные произведения данного автора различные издательства Восточного блока печатали охотно и много.)
38
В рамках данной концепции особый интерес представляют работы по моделированию сценариев альтернативной истории такого автора, как
39
43
45
Любопытно отметить, что большинство прозорливых писателей середины XX века, работало в жанре научной фантастики, априорно относимой к литературе второго сорта. Более того, многие литературоведы того времени указывали, что научная фантастика либо «олицетворяет в соответствующей форме мифологию нашего времени», либо «противостоит так называемым новым мифам». Последнее обстоятельство тем более странно, что сам жанр НФ возник в XIX веке в технически наиболее развитых странах того времени: Жюль Верн (1828–1905), воспевший благо прогресса и Герберт Джордж Уэллс (1866–1946), предвосхитивший страх перед последствиями НТР.