— Но не всем дано развязать гражданскую войну, — я обхватила себя за плечи. Чумной преодолел разделяющее нас расстояние и со смешком обнял меня. Обхватил, сдавил, поднял над полом и встряхнул.
— Ты считаешь, Игрейн, что ТЫ развязала гражданскую войну? О которой, к слову, еще ничего слышно? Даже если ты что-то и сделала, — Лекарь взял паузу, — тебя вели. Гнев застит глаза, миледи.
— Определитесь уже, целитель.
— Маркус, Игрейн, меня зовут Маркус, — устало произнес мужчина и разжал руки. Я с сожалением отстранилась от крепкого тела. — Отдыхай, если придут вести я разбужу тебя.
В сон я провалилась сразу. Не мучилась совестью, не раздумывала о мрачном будущем. Просто уснула, чтобы проснуться в вечерней тишине. Выбрав из кучи мятых платьев одно, спустилась вниз. И замерла — Чумной лекарь был без своей маски, каштановые волосы неопрятными прядями торчали в разные стороны. Он стоял спиной ко мне, и пусть любопытство было велико, я нашла в себе силы подать голос до того как увижу его лицо:
— Сам себя стрижешь?
В этот же момент вокруг головы Лекаря сформировалась привычная маска.
— Спасибо, — качнул головой Маркус.
— Мне показалось подлым узнать твою тайну со спины, — со смешком отозвалась я.
— В городе нехорошая тишина, — Марк выразительно поскреб пальцем клюв, и показал на стол, — ешь и я дам тебе сонный настой, иначе долго не выправишь режим дня.
— Только проснулась и опять спать. Что за тишина?
— Аристократия резко заболела и отправилась лечится на эльфийские курорты. Остальные жадно присматриваются к королевским бастардам, пытаясь угадать за кем власть. И все это за неполный день, — он отсалютовал мне чашкой с травяным взваром. — Со мной связался Квинт, маркиз Амлаут нецензурно высказался по поводу твоего отсутствия в замке.
— Что ты ему ответил?
— Что как только ты до меня доберешься я пошлю вестника. — Стеклянные глаза маски неприятно блеснули в свете заходящего солнца. — Что планируешь делать?
— Ждать и прятаться, — построила в тарелке горку из зеленого горошка и подняла глаза на Чумного, — дорога у меня одна — Дин-Гуардир. Дед поможет, подскажет и накажет.
— В заступничество Атолгара ты уже не веришь?
— Мне оно не нужно. Это не мое. Считать по весне овес, растягивать провиант на зиму и закрывать глаза на то, что мой мужчина тискает под лестницей очередную служанку.
— Хочешь блистать на балах? Собирать кавалеров, тасовать и разыгрывать поцелуи в карты?
— Хочу вернуться домой, пройти обучение и занять должность отца в Департаменте Безопасности. Я смогу. Не сразу, начну с простой сыщицы.
— Что же натворил Атолгар, — словно сам у себя спросил Чумной. — Это достойная цель.
— И способ не исполнить слово, — мрачновато улыбнулась я, и пояснила, — я обещала выйти замуж за родственника леди Лайссы, если до осени не стану маркизой Амлаут.
Чумной странно дернулся, и рассмеялся:
— Вот уж пройдоха, вот лиса. Я не о тебе. Завтра днем я закончу все дела и выступим.
— Под вечер?
— По-хорошему идти надо сейчас, — Лекарь покачал головой, — путь с красавицей сам по себе непрост, а в период бури и вовсе смертельно опасен.
Я вынудила Маркуса дать мне еще немного времени пободрствовать. Осмотрела его дом, пустоватый, словно нежилой. На прямой вопрос он пожал плечами и сказал, что купил дом с мебелью, раз в неделю приходит женщина из деревни, убраться. И что все эти фарфоровые статуэтки, картины и прочую муть в жизнь мужчины приносят женщины. А ему, занятому человеку, не до ерунды.
Кажется я уснула в кресле. Пока Маркус что-то выстругивал из деревянной чушки, я прикрыла глаза вслушиваясь в стрекот насекомых. А разбудил меня солнечный свет, я лежала в постели в выделенной мне комнате, в платье, прикрытая шерстяным пледом. Плед кусался даже сквозь платье.
Разобрав волосы пальцами и заплетя косу, я спустилась в кухню. Поплескала в лицо водой из умывальника, и с аппетитом впилась зубами в сдобную булочку. Чумной оставил записку, попросил до его возвращения никуда из дома не уходить, выбрать из оставленной одежды то, в чем мне будет удобно в пути.
Методом проб и ошибок я нашла ванную комнату. Заглянула в резной шкафчик, в нем сиротливо стояла коробочка с простым мылом, рядом с ней пристроилась тонкая стопка белоснежных полотенец. Но искала я другое. Бритва обнаружилась на самой верхней полке. Распустив косы я последний раз посмотрела на свое отражение, пришла к выводу что мне невероятно идут пышные косы и срезала первую прядь. Один за другим я срезала локоны, сбрасывая отхваченные лезвием волосы на расстеленное полотенце. То, что я растила годы оказалась на полу у моих ног меньше чем за полчаса. Из зеркала на меня смотрел смазливый юнец с криво остриженными волосами. У паренька явно не было денег на цирюльника и он стриг себя сам. Почему так? Потому что ни одна уважающая себя женщина не острижет волос. Ни одна. Кроме меня.