— Может, вправду помер?
— Пусть сначала расплатится!
Николай спрыгнул в могилу. Гроб, слегка землицей присыпанный, был на месте. Смахнул Николай землю, отодрал крышку гроба. Ничего этого Гоша не услышал. Он был недвижим.
— Ты живой?
Гоша вздохнул. Пробудился. Открыл глаза. Увидел звезды над головой. Но чудо возвращения к жизни было испорчено появлением на краю могилы молоденького милиционера.
Семен едва успел бухнуть напарнику:
— Атас!
— Вскрытие гроба! — милиционер засвистел. — Стой! Стрелять буду!
Первым бросился бежать Семен. Милиционер метнулся за ним, но тот растворился в сумерках. Тогда милиционер побежал за Николаем, который успел уже выскочить из могилы. Но и тот как сквозь землю провалился.
Раздосадованный неудачей, вернулся милиционер к могиле, чтоб составить акт, и узрел, как покойник вылезает из гроба.
Представитель власти всхлипнул в ужасе и сам кинулся бежать, не разбирая дороги, пока не ухнул в свежевырытую могилу.
Сердобольные сослуживцы влили в старого гусара несколько рюмок водки — чем вернули Серафима Терентьевича к жизни.
Ох, не радовала его окружащая действительность! Гости умяли все, что было в доме съедобного, включая кусочек колбасы из мышеловки. Иван Васильевич с ожесточением глодал оленьи рога, а остальные коллеги уныло голосили:
«Я могла бы побежать за поворот. Я могла бы побежать за поворот…»
Зоя Сергеевна тоже развеселилась и пела громче всех. Никто ее за это уже не осуждал. Жизнь продолжалась.
— Где Егор? — убито спрашивал Серафим Терентьевич в пространство.
— Я больше не могу этого слышать! — несмотря на то, что румянец к Костылевой вернулся, она очень страдала из‑за неведения деда.
— Когда придет Егор?
Костылева не вынесла этой пытки:
— Он больше никогда не придет! Мы его схоронили!
Дедушка в гневе громыхнул кулаком по столу.
— За такие шутки… Если б вы не были дамой…
Иван Васильевич перестал с собачьим рычанием глодать оленьи рога.
— Ну я не дама…
— Вы мерзавец! — Гусар навесил этому животному звонкую плюху.
И в сей же миг увидел в дверях квартиры Георгия Гоголева. Не укрылось пришествие покойника и от румяной Костылевой. Она немедленно позеленела и хлопнулась в обморок.
Иван Васильевич издал душераздирающий вопль. Напуганный Гоша сразу же исчез.
— Что с вами, Иван Васильевич? — вскинулись сотрапезники.
— Мне померещилось… Мне померещилось…
— Пить надо меньше! — мстительно ухмыльнулся Денис Ильич.
— Вы правы! — с горечью признал Иван Васильевич. — Куда ж денешься: поминки за поминками.
Прячась за дверью, Гоша страдал из‑за своего унижения. Хватит! Он вернулся к себе домой.
Денис Ильич увидел в дверях Гошу. В панике замотал головой, отогнал наваждение.
Костылева, отлежавшись на полу, пришла в себя. Задергалась.
— Я должна немедленно встать на учет в психдиспансер! Знаете, что я увидела? — Костылева поднялась и снова узрела Гошу. Огромным усилием воли она заставила себя не потерять сознание. — У меня галлюцинации! — Женщина подошла к покойнику и схватила его. — Не смей больше ко мне являться! Тебя нет! Ты мне только кажешься!
Зоя Сергеевна приникла к мужу.
— Наконец-то! Я больше не в силах быть вдовой!
Денис Ильич, оскалившись от ревности, завопил:
— Товарищи! Это не покойник! Это брат покойного!
Присутствующие с облегчением вздохнули.
На следующий день Георгий Антонович Гоголев, как положено каждому живому человеку, отправился на работу.
И увидел внизу около гардероба свой портрет в траурной рамке, И соответствующие слова о безвременной кончине. Около некролога уже стояло несколько сотрудников.
— Какой ужас!
— Это его Иван Васильевич довел!
— Точно, он угрожал Георгию сокращением!
— Надо объявить часовую забастовку в память о жертве репрессий Ивана Васильевича!
Гоша стоял перед некрологом, боясь шелохнуться. Но его, конечно, заметили.
— Доброе утро! — от неловкости произнес Гоша среди полного молчания.
Около него образовалось мертвое пространство.
Близко подойти к покойнику опасались.
— Как вы себя чувствуете? — спросил кто-то, мучаясь из‑за своей бестактности.
Но Гоша был рад этому вопросу.
— Превосходно! Никогда себя так хорошо не чувствовал!
Снова таинственная пауза.
— Значит, и там жить можно? — спросил сзади дрожащий женский голос.
— Где? — с вызовом переспросил Гоша.