Я ослабил хватку, позволив ее ногам опуститься вниз. Как только я убедился, что она обрела равновесие, я неохотно отпустил ее, но не раньше, чем почувствовал, как ее твердые соски прижались к моей груди. Эта женщина. Иисус. Мое тело трижды протестовало, когда она отступила от меня. Потом я понял, что она должна была почувствовать и мою эрекцию. Я внутренне застонал. Гладкий; плавный. Настоящий гладкий. Настоящий джентльмен. Тупица.
— Боюсь, у тебя нет пункта о том, что ты блудница, дорогая, так что тебе придется остаться моим партнером. Если бы у нас был этот пункт, ни один из нас не прожил бы и дня. А теперь не делай ничего, что я сделал бы здесь. — Кевин ринулся обратно на кухню, но все мое внимание было приковано к ней.
Она по-прежнему отказывалась смотреть мне в глаза, когда сказала: — Полагаю, этот инцидент тоже нельзя забыть? Так что, гм, я обещаю, что обычно — в буквальном смысле — не бросаюсь на клиентов. Поскольку мне не позволено умереть на своем мече из теста, думаю, мне остается сказать: спасибо, что поймал меня, и, эм, извини, что поцеловал тебя, и что я могу тебе подарить сегодня? — Наконец она подняла глаза и нерешительно улыбнулась мне. Румянец, который я обожал, все еще был в полном расцвете. Мне хотелось провести пальцем по ее розовой щеке. Над ее нежными губами. Через ее прямые брови.
Мне потребовалось несколько хороших моментов, чтобы перестать воображать все эти вещи и восстановить связь моего мозга с моими прежними намерениями. Когда я, наконец, был готов снова заговорить и отдать ей заказ, я сказал: — Мне понравилось тебя целовать.
Какого хрена? Спроси ее о том, что ты хочешь уже.
Я снова прочистил горло — в третий раз прелесть, верно? — готов заказать выпечку и кофе. Вышло: «Ваше имя». На этот раз я громко застонал. — Я хотел сказать, если вы не возражаете сказать мне, я хотел бы знать ваше имя, и мне нужен тот же заказ, что и вчера, сегодня. Это было лучше. С каких это пор я стал неловким с женщиной? Но черт возьми, она была такой непредсказуемой и аппетитной. Слюнки текут. Ага. Мне не очень хотелось ни кофе, ни пирожных, мне хотелось чего-то другого. Ее губ.
5
МЕНЯ ЗОВУТ… МЕНЯ ЗОВУТ…
Саммер
Мои губы все еще покалывало от его предыдущего ощущения. Я не могла поверить в последние несколько минут. Конечно, я получила карточку гостеприимства и гостеприимства римской богини Эмпанады, но там было гостеприимство, а потом было… да, я не был уверена, что это было. Могло ли это действительно случиться с Богиней? Если да, то йоусер. Мое духовное «я» кусало сустав, я была в этом уверена. Могут ли они дать лучшее предупреждение в следующий раз? Какая карта Богини означала: «Ты вот-вот раскачаешь лодку?» или «Атаковать клиентов поцелуями впереди?» или «Ты сейчас упадешь кубарем, держись?» Потому что, конечно же, я падала и все еще падала, сильно и быстро, и я еще даже не знала его имени, что напомнило мне, что я стояла и смотрела на него, вместо того чтобы отвечать на его вопрос. В последнее время я часто так делала. Мой голос звучал довольно запыхавшимся, когда я сказала:
— Саммер.
— Саммер? (Прим.: «Summer» в переводе: «Лето»)
— Мое имя.
Неподготовленный должен был стать словом дня, по-видимому, потому что, конечно же, я была не готова к тому, что он разразится смехом, и несколько раз моргнет в ответ от удивления. Что за черт? Конечно, мое имя было не самым популярным, но, когда я проверял, это было не то, над чем можно было бы смеяться. Ему повезло, что он был так красив на вид, и что звук его глубокого гортанного смеха делал забавные вещи с моими внутренними органами, потому что это значительно уменьшило мое общее возмущение. Меня даже не волновало, было ли это словом. Уперев одну руку в кулак, я продолжала смотреть на него. Он был откровенно груб. Будь еще несколько мгновений, я, наверное, тоже начала бы притопывать ногой.
Я могла сказать, что момент, когда он заметил мое раздражение наступил, потому что он быстро протрезвел. — Мне жаль. Я не хотел смеяться, и обещаю, я не буду смеяться над тобой.
— Правильно. — Я протянула это слово со всем сарказмом, который лелеяла в своей душе.
— Нет. Действительно. Позвольте представиться, и мы посмотрим, сможете ли вы сохранить невозмутимое выражение лица. Я Джейсон Уинтер. (Прим.: «Winter» в переводе: «Зима»)
— Не шутка? — Ну давай же. Он должен был шутить. Каковы были шансы?
— Неа.
Мои губы дернулись. Я очень старалась не смеяться, но не могла сдержать смех. Я тоже расхохоталась. — О Господи. Мог бы ты представить, если бы мы поженились и я бы взяла твою фамилию? — Я смеялась сильнее, пока, наконец, не почувствовала, что вся неловкость уходит. — Ни за что.
Он ухмыльнулся. — Ты отказываешься от предложения руки и сердца, которое я не сделал на второй день нашей встречи?
Смущение боролось с моим естественным удовольствием от абсурда, и абсурдность победила. Конечно. — Ага. Я предполагаю, что это так. Раньше такого не было?
— Не могу сказать, что это так.
— Хм. Странно. Что ж, мистер Уинтер, мне жаль, что я не могу выйти за вас замуж, но я могу позаботиться об этом заказе для вас. — Я подошла к прилавку и начала организовывать заказ, который помнила со вчерашнего дня.
— Зови меня Джейсон.
— Хорошо. Джейсон. Как вам вчера понравился 3Б? — Я подмигнула ему, а затем внутренне сжалась. Неужели я только что подмигнула ему? Видимо, неудобно было снова играть.
— Это был один из лучших банановых хлебцев, которые я когда-либо ел, хотя я думаю, что после него у меня остался ожог от веревки на языке.
Я в замешательстве подняла голову, увидела ухмылку на его великолепном лице и фыркнула. —Неплохо.
— Спасибо.
— Вот что, стой там. Возвращайся сразу же.— Я вернулась на кухню и, прежде чем Кевин успел сказать хоть слово, подняла руку. — Ещё нет. — Кевин посмотрел на меня одним из своих «ага» и продолжил работу. Я взяла пару новых кондитерских изделий, над которыми мы работали, и направилась обратно. Джейсон смотрел на одну из фотографий на стене по ту сторону прилавка. На этом был снимок округлой кожи, сделанный под таким углом и с размытыми краями, что требуется мгновение, чтобы понять, что вы смотрите на верхнюю часть чьей-то задницы. Воображая, как он пристально смотрит на мою собственную задницу, я снова разгорячилась. И какая-то часть меня думала, что мне, вероятно, следует перестать представлять это, но почему? Это был такой вкусный образ.
Когда дверь между кухней и передней частью дома тихо закрылась, Джейсон подпрыгнул, и я могла поклясться, что он покраснел. О временами я была не единственной, кто покраснел. Судя по всему, сегодня ему было так же неловко, как и вчера, что его застали врасплох. Я подумывал сгладить это для него, но… нет. — Видите что-нибудь, что вам нравится? Как я уже говорила, все фотографии продаются.
— Эм-м-м. Они действительно… — он выглядел так, словно с трудом подбирал подходящее слово, а затем продолжил, — милые, но нет. Не собираюсь покупать задницу прямо сейчас. — Он грустно ухмыльнулся. — Это не выходило правильно.
Я хихикнула. Как школьница. Кем я была? Бивис и Баттхед? — Хар, Хар, ты сказал «задницу»! — Собрав самообладание или то, что от него осталось, я сказала: — Ну, может, ты не хочешь покупать задницу прямо сейчас, но я добавляю пару наших новых продуктов. — Sweet Hairy Balls, для вас и для всех, для кого эта еда, чтобы попробовать. — Я бросила их в коробку с остальными его заказами и дал ему.