Министр Ли Хан Гу изменился в лице. Стал более жестким, но я не унимался и продолжал:
— Штрафы за несоблюдение договора? Какое такое несоблюдение? Человек выполнял свою работу и умер на поле боя, поэтому я за это должен заплатить? Вы серьезно? Офицеры или сержанты, находящиеся на службе и погибшие во время сражений, априори не смогут дослужить положенный им срок, поэтому они тоже должны будут заплатить штрафы?
Я заметил, как подбородок министра начал дрожать.
— Я правда пытался сложить в голове два плюс два, но так и не смог найти логику в Ваших действиях. Может ли знать трехлетний ребенок что-то не по своим годам, какую-то мировую истину, о которой и не догадывается министр?
Министр от злости покрылся багровыми пятнами.
— Я, конечно, не говорю, что Вы идиот…
И тут министр взорвался:
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! Думаешь, я ничего не знаю?
— О чем же Вы говорите? А разве это не Вы грубо высказывались с самого начала?
Закончив говорить, я покачал головой и пробормотал:
— Как вообще это понимать? Лапши мне тут на уши навешал…
Само собой, моих слов почти не было слышно, но министр, стоявший прямо передо мной, даже притвориться глухим не смог.
— Ах ты щенок!.. Что ты сейчас сказал?! Я — министр, министр! Да я ведь входил в состав Национального собрания! Что ты мне пытаешься доказать, малец? Раз тебе посчастливилось проснуться Игроком, пытаешься меня унизить?! Да как ты?.. — Ли Хан Гу настолько обезумел, что сыпал оскорбления направо и налево.
Но вскоре он остыл и пришел в себя.
Меня переполняла магия. Она так и рвалась наружу, покалывая все тело. Теперь министр в моих глазах выглядел бедным травоядным животным, на которого вот-вот набросится хищник. Кроме того, независимо от своей воли, его сотрясала дрожь.
— Может тебя просто убить? — прошептал я.
Ли Хан Гу застыл на месте. Спустя мгновение я увидел, как его штаны намокли, и прозрачная лужа растеклась по полу. Его ноги подкосились, он тяжело опустился на пол.
— Ой, кажется, Вы обмочились… Эх, да еще и запачкались. Вам, наверное, сейчас очень стыдно.
Я опустился на колени и взглянул министру в глаза.
— Впредь давайте жить дружно. Не бросать слова на ветер, а рассказать все как есть. Без каких-либо приукрашиваний, — сказал я и постучал по голове министра.
В ответ я ничего не услышал. Ни от него, ни от его помощника. Ли Хан Гу сидел неподвижно, словно скульптура.
— А, и еще кое-что. Хотел Вам сообщить, что все гадости, сказанные Вами ранее, я записал. Поэтому я могу подать на вас жалобу за оскорбление. Увидимся в суде, — сказал я и вышел из кабинета министра.
— А-а-а!
Дойдя до лифта, я услышал истошный крик Ли Хан Гу.
«Ох, какое облегчение!»
Никогда бы не подумал, что этот крик станет мне бальзамом для души.
«Интересно, что же будет дальше?»
***— Вот же паршивец! — сказал Ли Хан Гу, рассматривая жалобы, лежащие перед ним.
Им не было конца. И несмотря на все усилия министра, пытающегося доказать, что Игрок по имени Чхве Хён Сон запугивал его, он терпел поражение. Конечно, Игрок несет уголовную ответственность, если вредит общественности, но доказать мою виновность никто не мог, поскольку на телах помощника и министра не было ни царапины, только испорченные естественным путем вещи, которые невозможно предъявить в качестве доказательства.
Если Ли Хан Гу попробует сделать это, то сам запятнает свое имя. Поэтому все, что ему оставалось, только сказать, что Игрок угрожал ему. В любом случае, VIP-персона, которая прослушала голосовой файл, присланный мной, заинтересовалась происходящим. И это в очередной раз задело за живое министра. Кроме того, на записи не было слышно, что я говорил очень тихо.
«И зачем я это сделал?»
Честно говоря, Ли Хан Гу и сам этого не понимал. Он человек, что сам поднялся до поста министра. Если бы Ли Хан Гу не победил на выборах несколько лет назад, то так и остался сидеть в Национальном собрании. В любом случае, он — искушенный и сообразительный политический деятель. Да, очень наглый, но слишком слабый, чтобы до самого конца держать маску хладнокровия.
«Сейчас это не самое важное».
Несмотря на то, что из всего этого сложилась спорная ситуация, глупо размышлять на тему «а что если бы», когда все уже произошло. Сейчас мне остается лишь переждать бурю.
Из-за беспечности и высокой самооценки человек может лишиться своей должности.
«Думаю стоит извиниться».