Нашел.
Урна Икара — и, видимо, охранявший ее отряд вместе с подкреплением — находилась на территории разрушенной крепости, во внутреннем дворе. Там ребята и были, стояли на какой-то террасе рядом с большой золотой бочкой, окруженной сверкающим щитом. Видимо, урна и есть.
Причем стояли Мов с Неко в окружении небольшой, но далеко не слабой кучки противников, часть из которых была мне знакома.
И дела у них шли не то чтобы очень.
Видимо, в последнем рывке, возродившись у Ловца, некоторые довольно высокоуровневые игроки Обливиона под предводительством того красного мага-гнома — о, какие люди! (точнее, гномы) — попытались взять реванш и забрать хотя бы одного из нас.
Вот только даже Мов, самый в данный момент слабый, и тот мог постоять за себя. В данный момент он стоял под каким-то черным конусовидным щитом, который… конвертировал наносимый противниками урон в его здоровье и ману?
Ого. Силен Паладин Тьмы!
До меня донеслось его ворчание:
— Даже навыки-козыри пришлось засветить, ну что вы за упертые бараны такие…
Я скастовал Шаг, забравшись на террасу, и оказался между ребятами и “злодеями” в белом. Кивнул Мову, переглянулся с Некроной, которая так же мило и приветливо улыбнулась, тяжело опираясь на меч-позвоночник, улыбнулся ей в ответ — и перевел взгляд на команду лысых.
Учитывая, что рассказал Айсберг, вероятно, это все, кто входит в его, основателя Обливиона, фракцию — а остальные игроки уже ушли с ледяным магом и не собирались возвращаться, заключив мировую с нами. Ну или сделав вид.
— Это ты, гадина! — сипло крикнул гном в красном с перекошенной от ненависти физиономией. Ну, той ее частью, что я видел под бородой.
Впрочем, крик его здорово отдавал страхом.
А может, это как раз я меньше начал бояться кого или чего бы то ни было.
Тучи, вызванные Некроной, рассасывались, небо тоже становилось все более ясным, и оттого солнце начинало проглядывать сквозь тьму, стреляя в нас отдельными золотистыми лучами.
Я сделал шаг вперед. Обычный.
Раздались злобные и опасливые крики:
— Что это за класс, черт подери?
— Опасайтесь его хвоста, он им ваншотит!
— Расу не могу опознать, что за фигня? Донатер гребанный, что ли?
— Да кто этот парень?!
Ну же, когда я уже дождусь…
— Не атакуйте его, когда он покрыт шипами, слышите?! — рявкнул гномий маг. — Урон отражается обратно!
Ну наконец-то.
Я улыбнулся своей новой клыкастой улыбкой и, активировав Панцирь, кастанул Рывок прямо в середину строя врага. На мгновение все замерли — я не атаковал их, они — меня…
Затем шипы прошли, послышался вопль — “Давай! Вали его!” — и в меня полетело всякое.
Ничему они не учатся.
Как только первый навык, обычный Фаербол, коснулся меня, автоматически активировался эпический Круг Отрицания — и всех противников вокруг меня полностью заковало в лед, лишив возможности сделать… что-либо.
Не без труда уйдя от остальных атак Шагом, я приблизился к гному, глянул ему в глаза и высказал, что думал:
— Вы решили нам устроить засаду?
А теперь активировать вот этот навык…
Я почувствовал, как мое лицо начинает неестественно вытягиваться, со ртом, доходящим едва ли не до груди в лучших традициях хоррор-фильмов:
— НЕТ, ЭТО НЕ ВЫ УГРОЖАЕТЕ НАМ! ЭТО Я — УГРОЗА ВСЕМ ВАМ! — заорал мой потусторонний, неестественный голос, оглушая, снижая характеристики и вызывая дебаф Ужаса у всех, попавших под действие Пронзающего Вопля баньши.
А дальше я активировал все три усиления на свой хвост — в особенности важен Пылающий, потому что качество редкий в описании Пылающего Удара Святого Возмездия взялось не просто так: удар дает сплеш-эффект по всем окружающим целям, то есть атака бьет по каждому из противников, если те стоят рядом.
И ударил хвостом по гному.
А убил всех противником одним ударом.
Вот такая я имба.
… дальше мы деактивировали Урну, к нам вернулась прямо-таки фонтанирующая восторгом Девятка, которая наделала тьму-тьмущую фотографий и видео и просила расписаться у нее на маске, я впервые сел на маунта, чего ждал неизвестно сколько и не испытав при этом ровно ничего, и мы полетели вперед, к Гексагону, до которого по воздуху было рукой подать.
Мы пролетели над лесом. Затем — над разрушенной и опустевшей деревней, по улицам которой бродила редкая нежить, а в центре высился костяной замок — крепость здешнего босса-лича. Видимо, об этом месте и говорил Мов как о “Мордоре”…