— Я не науськивал, сэр, — ответил Том, глядя на Слагхорна ясными честными глазами. — Мы сидели на опушке леса, когда подошли Булстроуд, Гринграсс и Стоктон. Они были чем-то недовольны и стали нам угрожать, а я испугался и позвал на помощь... но, кажется, от волнения не по-английски, а на парселтанге.
Это уже было совершенное вранье — то, что произнес Том, куда больше напоминало военную команду, чем зов о помощи. Да и со змеями он явно договорился заранее, почему и назначил Булстроуду встречу в таком месте. Однако Слагхорн уже, видимо, думал о чем-то другом и задумчиво жевал пышный ус.
— Да-да, я что-то такое и предполагал... Булстроуд еще пытался обвинить вас в той истории с... э-э... фекалиями, но это уж совершенная нелепость, не хватало еще подозревать первокурсников. К его собственному поведению у меня давно есть вопросы, надо бы еще раз поговорить о нем с директором... Ладно, неважно. В общем, я думаю, мы во всем разобрались, так что вы, мальчики, можете идти, а ты… Томас, останься.
Я не знаю, о чем Риддл говорил тогда с деканом, но когда он через полчаса присоединился к нам в Большом зале, то выглядел очень довольным и загадочно улыбался.
На следующий день он получил от Слагхорна приглашение на пасхальную вечеринку.
«Комната с видом». 2009. © Dave Warren
Оригинальный адрес иллюстрации — http://www.redbubble.com/people/l18daw/art/633822-4-a-room-with-a-view
Рисунок сделан в заброшенной охотничьей усадьбе Торнсит Лодж (Thornseat Lodge) в Дербишире, послужившей прототипом Торнхолла в «Игроке». Это невероятно интересное и мистическое место. Подробнее о нем — в комментариях к иллюстрации к гл.8.
А эту иллюстрацию я поместила здесь, потому что со следующей главы у нас впервые появляется Торнхолл — не просто некое жилище, а то самое место, где происходит множество важных событий «Игрока» и вокруг которого во многом вращается сюжет этой книги (и не только этой)…
Глава 3
Когда говорят, что в воздухе пахнет войной, это не метафора. Приближающаяся война действительно имеет свой особый запах. Один раз ощутив его, уже никогда не спутаешь ни с чем другим. Тонкий, почти неразличимый, похожий на запах озона или раскалившегося до белизны камня, он висит в атмосфере, как незримая дымка, и заставляет животных беспокоиться, а людей — делать глупости.
А еще от предчувствия войны небо кажется бездонным, медовый аромат донника и липы — таким густым, что хоть пей его, а заросли травы — высокими, как джунгли, так что хочется заблудиться в них и уйти далеко-далеко.
***
Хогвартс-экспресс привез нас из дождливого шотландского июня в цветущее английское лето — последнее лето перед войной. На платформе 9 и ¾ меня встречала мама. Отец, как обычно, был где-то в разъездах. Розье помахал мне рукой и ускакал к своим. Особо прощаться не было смысла, все равно за каникулы мы еще не раз увидимся. А вот с Томом мы все никак не могли расстаться, хотя и говорить уже было не о чем; так что мы просто стояли и молчали.
Наконец я сообразил:
— Дай мне твой адрес. Я напишу...
— Как? — скептически спросил он. — Совы у маглов, знаешь ли, не летают просто так среди бела дня. Там все переполошатся.
— Ну, может быть, с магловской почты, — промямлил я, сам понимая, что это глупость. На магловской почте я никогда не был и понятия не имел, как там все устроено, да и странных магловских денег — разных фунтов и пенсов — у меня не водилось.
Но Том только пожал плечами. Поставив чемодан на землю, приложил листок бумаги к кирпичной перегородке платформы и быстро нацарапал карандашом несколько строк. Адрес мне ничего не говорил. Я даже не знал, какой это район Лондона. Пока я складывал листок и запихивал его в карман мантии, Том уже подхватил свои вещи и ушел, коротко кивнув на прощанье.
Мама, в легком летнем пальто и шляпке, ждала меня у первого вагона, листая газету. Заголовок на первой странице сообщал: "Министр магии отправляется на встречу с Гриндельвальдом! "Я привезу мир", — говорит министр Фосетт". Чуть выше мелкими буквами были указаны номер выпуска и дата.
Двадцатое июня тысяча девятьсот тридцать девятого года.
Отец вернулся из поездки на континент только в середине июля, безумно уставший, но в целом довольный тем, как шли дела. Вечером у нас собралось небольшое общество — приехал мамин младший брат дядя Альберт с тетей Мирабел. Еще с ними была моя кузина Лиз — мы с ней терпеть не могли друг друга. Толстая и вечно какая-то сонная, с большими коровьими глазами и тугими светлыми локонами, Лиз считала меня хулиганом, а я ее — плаксой и ябедой. Года два назад, когда дядина семья гостила у нас на Рождество, я стащил у мамы волшебную палочку и покрасил волосы, брови и ресницы Лиз в синий цвет — сам не знаю, как мне это удалось. Мне казалось, что это очень красиво; кроме того, теперь она могла бы изображать фею без всякого маскарадного костюма. Но Лиз совсем не оценила подарка, наоборот — с ревом унеслась жаловаться, так что то Рождество я провел взаперти в темной комнате. Конечно, это было не слишком ужасно — я с толком провел время, придумывая разные истории. Но с тех пор пообещал себе, что если когда-нибудь женюсь, то только на девочке, которая не станет реветь, если ей покрасят волосы в синий цвет. Или даже в зеленый.