— Да, профессор, — отвечал Том, но по голосу было слышно, что он соглашается только из нежелания спорить.
Меррифот засмеялась.
— Не злись! Просто не хочется, чтобы ты повторял мои ошибки... Ладно, хватит об этом. Лучше расскажи, что у вас с Минни. Ты ей так и не написал? Может, хватит выдерживать характер?!
Я ушел — разговор становился слишком личным. А Том, видимо, беседовал с Меррифот еще долго, потому что догнал нас уже по дороге на станцию, взъерошенный и раздосадованный. Впрочем, в поезде он отошел, повеселел и сказал, что Меррифот, возможно, права.
— А еще она мне шарф связала, вот, — сказал он, демонстрируя длинный серый шарф грубой вязки.
Это прозвучало так смешно и по-детски, что я чуть не закашлялся и выскочил в коридор, чтобы скрыть смех. В отдалении я увидел Джейн, которая что-то покупала на тележке со сладостями, и тут же спрятался обратно в купе. Но все-таки успел заметить, что в волосах у нее были новые шпильки — одна в виде крохотной золотой птицы, а другая — та самая, переливчатая, как водопад. Настроение у меня сразу улучшилось, и я решил, что, может, все еще не так плохо.
***
Я был твердо намерен провести эти каникулы в безделье, поэтому, вернувшись домой, целыми днями читал или спал. Том был куда активнее — он привык к бурной деятельности в Хогвартсе, так что и здесь ему тоже не сиделось спокойно. Он помогал моей маме по хозяйству, чинил в доме все, что требовало починки, а в свободное время отправлялся в соседнюю магловскую деревню или просто побродить по лесу. Вечера мы обычно проводили в кухне — там было теплее, — а ужинали рождественскими пирогами, которых мама, увлекшись, испекла целую дюжину.
Мама была рада приезду Тома. Она считала его "положительным" и была уверена, что он хорошо на меня влияет. В первый же вечер я постарался улизнуть, чтобы не слушать, как она будет на меня жаловаться:
— Такой безалаберный, просто ужас! Достаточно посмотреть, как он сдал СОВы. И ведь неглупый мальчик, мог бы учиться гораздо лучше, если бы не ленился. Я не представляю себе, что будет дальше... И я так боюсь, что он свяжется с плохой компанией! Он отмалчивается, ничего не говорит — я не знаю, чем он занят и где пропадает целыми днями. А спросишь — злится... Я так надеюсь, что ты за ним присмотришь! Ты уверен, что он не ввязался ни во что дурное?
— Совершенно уверен, мадам, — убеждал ее Том.
— Сейчас так много пишут в газетах о молодежной преступности... Нет, конечно, Рэй никогда не ступил бы на плохую дорожку сознательно. Но он еще такой наивный, совсем не знает жизни... Хотя при этом, конечно, считает себя умнее всех. Представляешь, недавно он заявил, да еще так безапелляционно, что нашему отцу не следовало делать "рискованные вложения"! Да что он может в этом понимать?! Какое он имеет право так говорить о собственном отце и рассуждать о том, в чем не разбирается? Я была просто потрясена, я не ожидала от Рэя такого. Он стал ужасно грубый, нетерпимый, никого не уважает...
Тот разговор я, кстати, помнил. Мама тогда, как обычно, привела мне в пример Тома: "Бедный мальчик, ему не повезло в жизни! Но будь у него родители — разве он позволил бы себе отзываться о них в таком тоне?!".
Я ответил, что, конечно, нет.
Поднявшись в свою комнату на цыпочках — чтобы меня не поймали и не заставили присутствовать при разговоре, — я зажег свечу и развернул чистый пергамент. Все последние дни я обдумывал, что можно было бы сделать с нашими деньгами после Хогвартса, и сейчас, кажется, нашел выход. Когда Том минут через сорок постучал в дверь, пергамент был весь изрисован фантастическими животными — мне всегда было легче думать, когда я рисовал.
— Уф-ф, — Том устало плюхнулся на стул. — Никогда бы не подумал, что у тебя столько недостатков... Но твоя мама открыла мне глаза.
— Ну да. Это же ты у нас пай-мальчик. Я не умею производить такого впечатления.
— Ты сам виноват. Зачем ты ее провоцируешь?
— Иногда очень хочется объяснить...
— Ну и зря. Только вызываешь лишние подозрения... Радуйся, что твоя мама о многом не знает. Господи, как она вообще тебя терпит? Интересно, что бы ты делал, если бы твои дети так себя вели?
— Да запер бы этих паршивцев в доме и не выпускал ни под каким предлогом! Попробовали бы они мне скормить сказочку, что работают ночными сторожами на фабрике и получают по тысяче галлеонов за лето...
— Вот видишь, как хорошо, когда у родителей меньше жизненного опыта, чем у их отпрысков. О чем взрослые не догадываются, то их не беспокоит. Зато когда ты сам обзаведешься семьей, то станешь параноиком и будешь подозревать своих детей во всех грехах. Как начнешь вспоминать себя в этом возрасте...