Большой зал выглядел, как обычно. Низко висели на заколдованном потолке большие, холодные сентябрьские звезды. Казалось, что можно дотянуться и потрогать. Все было так привычно и неизменно, что даже дико становилось — будто и не война. Хотя нет — кое-что стало другим: на столах лежали только вилки и ножи, а привычных золотых тарелок не было, поэтому царапины и щербинки на гладкой деревянной поверхности бросались в глаза.
Перед распределительным табуретом собралась странно большая толпа. Приглядевшись, я заметил, что, кроме первокурсников в школьных мантиях, в сторонке жались друг к другу несколько детей в разномастной одежде. Кто-то даже в магловской рубашке. Они были разного возраста, а одна девица очень высокая, настоящая дылда.
Я попробовал было спросить у Альфарда, кто это, но он только качнул головой — не знаю, мол, — и сел, напряженно вытянувшись в струнку и разглядывая табурет со шляпой. Он успокоился и расслабился, только когда "Блэк, Сигнус" и "Блэк, Орион" благополучно распредилились в Слизерин. Пересел к братьям и больше от них не отходил. Чуть позже за слизеринский стол отправилась и Друэлла. Проходя мимо брата, она наставительно посмотрела на него и вздернула было нос, но тут же крутанулась на каблуках и неблаговоспитанно зашипела: "Идиот!", когда Колин дернул ее за косу.
Распределение уже закончилось, а Шляпу все не уносили. Новенькие смотрели на нее с опаской и еще плотнее сбивались вместе.
Я уже и сам догадался, кто они такие.
Беженцы. С континента.
Профессор Брэдли, озадаченно всматриваясь в список на отдельном листочке, с запинками прочла:
— Ши... Шиманска, Катерина!
Та самая высокая, почти совсем взрослая девушка в складчатой юбке и грубых мужских ботинках неуверенно села на табурет.
— Гриффиндор, — почти сразу же отозвалась Шляпа, но профессор Брэдли, раздраженно дернув плечом, продолжала выжидающе смотреть на нее. Шляпа, словно спохватившись, добавила:
— Шестой курс.
Брэдли кивнула и протянула сходившей с возвышения девушке аккуратно сложенную форменную мантию. Ну да, у них же своих нет, им выдают казенные...
Том, сидевший рядом со мной, неожиданно вздрогнул, будто хотел что-то сказать, но тут же напустил на себя безразличный вид и больше не смотрел в сторону возвышения.
Я тем временем думал, какие диковинные, должно быть, у иностранцев фамилии, раз список начинается с буквы "Ш". Но тут же понял, что его, наверное, составляли в спешке и не по алфавиту, потому что следующим вызвали светловолосого, слегка сутулящегося мальчика нашего возраста.
— Либгут, Эрвин!
Еще не коснувшись его головы, Шляпа уже выкрикнула:
— Рэйвенкло! — и, пошамкав ртом-прорезью, недовольно уточнила: — Третий курс.
Группа новичков постепенно уменьшалась, но все расходились по другим факультетам. За наш стол еще никого не отправили. Наконец, остался довольно высокий и крепко сложенный пацан.
— Флинт, Маркус!
"Флинт, Маркус" был распределен на третий курс в Слизерин.
***
Я хотел получше разглядеть будущего однокурсника, но как раз в этот момент сидевший напротив Колин запустил в Друэллу шариком из жеваной бумаги и тут же спрятался за Эйвери. Я откинулся назад, чтобы посмотреть, как она отреагирует, и потому не сразу сообразил, что рядом со мной кто-то стоит.
Это был новенький. Оказывается, единственное свободное место было рядом со мной.
Новенький вопросительно указал на него пальцем. Я кивнул и подвинулся.
Флинт перелез через скамейку и сел, положив на колени аккуратно сложенную мантию. Сцепил пальцы и уставился в стол.
Эйвери наклонился к Розье и что-то зашептал ему на ухо.
— Привет, — сказал я новичку.
Он поднял голову, посмотрел на меня, чуть прищурившись, потом непонятно ответил: — Да, — и опять стал смотреть на круглое темное пятнышко на поверхности стола.
Диппет поднялся, чтобы сказать традиционную речь. Я заговорил тише:
— Меня зовут Рэй. Я тоже с третьего курса.
Флинт неохотно и как-то устало посмотрел на меня и опять сощурился, будто пытался прочесть то, что я говорю, по губам.
Сидевший от меня слева Риддл наклонился чуть вперед и оперся локтем о стол, прислушиваясь к разговору.
До меня тем временем дошло, что новенький может плохо понимать английский... Мерлин, зачем же его приняли? Как он, интересно, будет учиться?
— Parles-tu francais?
Это он понял, потому что быстро ответил: