Вернувшись в контору, я первым делом услышал от миссис Портер:
— Ну, и где уведомление?!
Черт побери! У меня совсем вылетели из головы ее слова... Не дав мне и рта раскрыть, она принялась меня отчитывать:
— Какая вопиющая безответственность! Разве можно так относиться к документам? Поздравляю — ты только что оказал огромную услугу Департаменту! Им совсем не хочется получать от нас эти бумаги, это им до крайности невыгодно. Зато теперь они могут с чистой совестью сказать, что ничего в глаза не видали! Нам придется готовить весь пакет заново, а между тем время для апелляции нашего клиента может быть упущено! Ты хоть понимаешь, что натворил?!
Я был в ужасе и стал что-то мямлить, а миссис Портер подтолкнула меня к камину:
— Быстро возвращайся туда, проси найти пакет и зарегистрировать! И твое счастье, если они не скажут, что потеряли его! Бегом!
Через сорок минут толчеи и объяснений раздраженная министерская секретарша все же нашла в груде неразобранной почты мой пакет, записала его в журнал и вручила мне справку, что документы от "Саймондса, Беркли и Хоббса", исходящий номер такой-то, получены и зарегистрированы под входящим номером таким-то. Позже, наученный горьким опытом, я в таких случаях всегда брал с собой шоколадку или другой маленький подарок, чтобы умилостивить министерских церберш. Но тогда я ничего этого не знал и не понимал, что меня запросто могли прогнать. Наверное, просто пожалели...
Когда я вернулся, то узнал, что миссис Портер уже нажаловалась начальнику и с меня взыскали два галлеона штрафа — за безалаберность и за потерянный час рабочего времени. Зато позволили передохнуть и выпить чаю. Я рухнул на стул, чувствуя, как у меня гудят ноги, и подумал, что если так дальше пойдет, то с тем же успехом я могу валяться в гамаке и ничего не делать. Все равно из-за бесконечных штрафов в конце месяца я получу из обещанной зарплаты в лучшем случае пару медных монеток...
Я благословлял небо, что числившиеся в партнерах Беркли и Хоббс давно отошли от дел. За все время работы я видел их лишь пару раз — благообразные старички с цепкими взглядами профессиональных крючкотворов. Наверное, если бы они появлялись в конторе чаще, и у меня было три начальника вместо одного, я бы совсем свихнулся.
Саймондсу, казалось, доставляло удовольствие ловить меня на промахах и штрафовать за каждый неверный шаг. Да еще и поучать:
— Лестрейндж, запомните — в работе юриста не бывает мелочей. Любая ошибка, любая невнимательность могут стоить вам проигранного дела или потерянного клиента. Учитесь, пока есть возможность! Когда-нибудь мне спасибо скажете.
Я сжимал зубы и молча терпел его наставления. Сам не знаю, почему я тогда не уволился. Наверное, не хотел, чтобы Саймондс подумал, будто я сдался.
Зато я и вправду не боялся клиентуры Саймондса. Собственно, мне было не до того, чтобы обращать на нее внимание, посетителями занималась миссис Портер. Кроме того, я почти бросил курить — не хватало ни времени, ни денег. Накопления, оставшиеся у меня от торговли артефактами, стремительно таяли.
Проще всего было бы попросить взаймы у Тома, но я не решался — кто знает, сколько ему платит Борджин. Может, он и сам на мели. При этом Тома я не видел с того самого разговора через камин. "Борджин и Беркс" находились в десяти минутах ходьбы от нашей конторы, но я никак не мог улучить момент, чтобы зайти. К вечеру я так уставал, что еле добирался домой, а по выходным отсыпался. Поэтому мы с Томом всего лишь переписывались, и то коротенькими посланиями на пару строк — дескать, все нормально, работы много, как ты, как дела, спокойной ночи, пиши, жду...
***
Может быть, мы бы еще долго не увиделись, но однажды утром я столкнулся с Томом в Косом переулке, когда шел от общественного камина на работу. По переулку двигался сплошной поток людей, вокруг гремели ставни открываемых магазинов, продавцы расставляли на мостовой башни из котлов и лотки с ингредиентами для зелий, кто-то, забравшись на стремянку, менял вывеску...
Тома я, однако, разглядел в этой суматохе издалека — он шел медленно, и река прохожих то обтекала его, то завихрялась маленькими столпотворениями. Том, казалось, этого не замечал. Под мышкой он нес стопку газет и еще одну читал на ходу, не обращая ни на что внимания.
Я дернул его за локоть. Он недоуменно посмотрел на меня, потом рассмеялся, сложил газету и протянул мне руку.
— Что ты ходишь, как сомнамбула? Всем мешаешь, — сказал я, оттаскивая его в сторону, под полосатый навес над витриной аптеки.