- Надо же, снова с помойки животных тащишь? Все детство тащила, хотя самим было жрать нечего….- Свистящим, пугающим хрипом сквозь стиснутые пожелтевшие зубы.
- Зачем ты пришел? – ровным голосом спросила я, почувствовав, как ускоряется мое дыхание, как холодом сковывает внутренние органы из-за сгущающегося в вязкой ненависти воздуха между мной и Вадиком.
- Это моя комната. И с какого хуя тебе ее отписали, мне не ясно. – Он сплюнул мне под ноги, рвано вытирая кривящиеся в ненависти губы. - Хотя нет, скорее всего судье отсосала, да? – зло улыбнулся, и уперся ладонью в противоположную сторону косяка, отрезая мне путь к выходу.
Он не знает. Не знает, что завтра я продам комнату. Что Антон оформил ее на меня, позволив это сделать. Не знает. Иначе разговор так бы и не начался. Он сразу бы перешел к тому, зачем сюда пришел. Жар полыхнул в крови, окатив разум. Дрожащие холодные пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Потому что я поняла – то, что клубилось на дне его глаз, неизбежно.
Быстро пробежалась глазами по жалким трем метрам, разделяющим нас, в поисках хоть чего-то, что можно было бы использовать для защиты. Разве что ведро. И то ближе к нему стоит. Взгляд лихорадочно метнулся к столу, но я перевезла уже всю посуду, включая ножи, о которых подсказывал иступлено полыхающий мозг.
Вадик хрипло рассмеялся, прекрасно поняв мой взгляд. Заставив сердце застучать еще быстрее, почти непрерывно, толкая разбавленную адреналином кровь по суженным сосудам. Мне нечем защититься. Да ну и похуй. Пусть только попробует. Пусть только посмеет…
Я поймала его взгляд и непроизвольно, совсем по животному, вздернула верхнюю губу, ощерив зубы. Убью, не подходи. Убью сама. Не подходи, тварь.
Вадик, почуяв жар ненависти и кипящей загнанной ярости в моей крови, хрипло рассмеялся. И сделал шаг, заставив меня отступить. Сука. Я рвано, хрипло выдохнула, чувствуя, как спазмировалось горло, как страх подступает и как распаленный отчаянием разум пытается его сжечь. Но знание того на что способен Вадик в приходе, колыхало мой дрожащий в ожидании мир все сильнее и сильнее. Ебучая наркота давно вытравила из него рациональность, я поняла это еще тогда, когда он впервые попытался меня зарезать, а потом не помнил этого. Но тогда, ударившая его табуреткой Гелька, смогла чуть отрезвить одурманенный мозг, потому что он соображал еще, а сейчас у него не было даже тени разума на лице. Только бесконечная, нечеловеческая ненависть, стягивающая заостренные черты лица.
Еще шаг, еще отступила, чувствуя, как потряхивает руки. Я знаю этот взгляд. И знаю, зачем он идет ко мне. Но Гельки с табуреткой рядом нет. И нет Антона…
Антон! Мысль пронзила разум надеждой и отчаянием. Рука дернулась к переднему карману джинс, откуда выглядывал край телефона, Вадик это заметил и это стало сигналом к нападению.
Он в доли секунды преодолел три метра и замахнулся. Я, не чувствуя ничего, кроме крови вспенившейся в жилах, с силой отшвырнула собаку куда-то в угол, и попыталась отвернуть голову, закрыв ее руками. Не успела.
Это не была пощечина, это был боксерский удар, поваливший меня на пол и вызвавший волну тошнотворной боли, сковавшей лицо под болезненный оглушающий гул в ушах, заставивший на миг потерять ориентацию. Ему этого мига хватило, чтобы сесть на мои бедра и снова замахнуться.
Я, хрипло простонав, смотрела, как кулак летит мне в лицо словно в замедленной съемке сопровождаемой колокольным звоном в ушах . Сообразив, что этого удара тоже не избежать, закрыла голову руками, с отчаянной силой дернула вперед бедрами, уперевшись лопатками и стопами в неровный пол. Удар Вадика, подброшенного, но не сброшенного, прошелся по моим рукам со смазанной силой.
Громко зарычал, пытаясь ухватить меня за горло и удобнее усаживаясь на моем елозившем по полу теле, пытающемся сбросить с себя его тушу. Впилась в его руку на своем горле ногтями правой руки, а левой наотмашь, как получилось ударила по его лицу целясь в глаза. Не попала, успел отклонить голову назад, второй рукой сжав до хруста мою кисть терзающую ногтями его руку на шее. Я вскрикнула и снова получила по лицу. На этот раз сильнее. Голова безвольно мотнулась от мощи удара, ужасающая боль заморозила бешенный поток попыток сообразить, что делать дальше, перед глазами все поплыло, и звуки скрежета его зубов доносились как сквозь толщу воды. Где-то внутри что-то взвыло в отчаянии, страхе и неверии, когда я поняла, что доступ к кислороду перекрыт его горячими, шершавыми руками, сжимающими мою шею. Вспыхнувший животный ужас, заставил обезумевшее тело биться под ним, скрючившиеся пальцы пытались разжать его руки, но воздуха катастрофически не хватало. С губ сорвался хрип, за грудиной все сжалось, из глаз по щекам потекли горячие слезы ненависти и боли, смешиваясь с кровью, хлестающей из носа и рассеченной Вадиком брови. Я смотрела в искривившееся до неузнаваемости лицо перед собой и даже не могла закричать от кошмара, который сотворял с моим телом этот зверь.