- Блядь, это не мое! Меня ебырь сестры в поле привез! На семерке БМВ! Он же и подкинул!
- На БМВ нынче нарики разъезжают! – Развеселился усатый. – И какой же номер был у тачки за семь лямов подвозящей твою тушку?
- Не было номеров! Он скрутил!
- А как его звали, хотя бы? Галлюцинацию твою, возящую тебя на БМВ? Имя у нее есть?
- Я не знаю, не представился, блядь! Слушайте, он с моей сестрой крутится! Я ее… обидел… вот он и отомстил, сучий потрох! Мог бы просто морду набить, нахуя меня снова в тюрягу упекать!
- Слыхал, Петрович? – почти восторженно пропел усатый мент, обращаясь к веселящемуся водителю. – Какой буйный приход у торчка! Фантазия какая! Разных шировых ловили, но такого бреда я еще не слышал, а ты?
- Это история пока в топе услышанных мною сказок, Вить. Пацан, ты чем обдолбился-то?
- Да пошли вы, чмыри продажные!
- Петрович, я ослышался, или задержанный и вправду оскорбил сотрудника полиции? – вполне весело заржал усатый, поворачиваясь к напрягшемуся Вадику. – Сдается мне, он еще и оказывал сопротивление при задержании, да, Петрович?
Водитель согласно пробасил, и свернул в безлюдный проулок.
Вадик по животному ощерился, глядя в черные глаза мента, улыбающегося и наматывающего какую-то тряпку на кулак. Чтобы не оставить следов на его теле. Да, Вадик понял, что белобрысый мудак оплатил не только подставу, но и побои.
Несмотря на то, что он отбил Вадику почки, ударяя вполне сознательно в нужные места и с нужной силой, чтобы Вадик потом ссал кровью, и сдох в тюрьме через некоторое время, ибо помощь ему оказывать там не будут, Вадик знал и еще кое-что - Ленкин хахаль не простит ему. И действительно устроит ад при жизни. Сердце пропустило несколько тактов, но не от того, что купленные менты грубо вытащили его из машины и швырнули в холодную лужу, наподдав по отбитым почкам. Нет, совсем не от этого. А оттого, что эта белобрысая гнида уже контролировала его жизнь и все его слова не были угрозами. Это было холодным предсказанием. И финал предрешен. Вадик сам себе подписал смертный приговор. А игрок Фемиды довольно улыбнулся.
========== Глава одиннадцатая. ==========
Следующий день прошел скомкано. На занятия я не пошла, он не пошел на работу. Вызвал на дом стилиста одного из ведущих салонов красоты. И этот жеманный, профессиональный мужик, тактично не обращающий внимания на мою морду лица, сотворил с моими обкромсанными волосами настоящее чудо. Даже побитое, отекшее лицо как-то не особенно отвлекало от стильной стрижки. Я с удовольствием смотрела в зеркало, хотя всегда предпочиала длинные волосы коротким стрижкам. Но мне определенно шло.
Настроение поднялось и я решилась. Любимый трек на повтор. Может он и мешал, но Антон, роящийся в документах полулежа на кровати, ничего об этом не сказал. Я раза с третьего только поймала ритм, сначала бестолково слонялась по комнате, стесняясь своего побитого тела пусть и при привычном приглушенном освящении его спальни. А потом, вдохнув и выдохнув, плюнала на все и запустила мелодию в себя. Плевать на боль, на налившееся синевой синяки по всему телу. Я хочу танцевать. Танцевать для него.
Как ни для кого и никогда. Он прервал меня в середине, схватив и повалив на простыни, целуя мои руки, с упоением скользя губами по лицу, шептал сокровенное: «моя маленькая», и я готова была на все. Если бы он сейчас попросил продать ему душу, я бы не задумываясь это сделала. Но мой мужчина, мой нежный зверь, сцеловывая слезы с моего лица, сам был готов заложить весь свой мир в угоду моим желаниям.
Он любил меня, каждую клеточку моего тела, жадно отзывающуюся на его движения. Страстно и бескомпромиссно. Я умирала под ним в эту ночь не один раз и смаргивая слезы исступления, бессвязно шептала его имя. Самое прекрасное имя на свете. Чувствовала, как дрожат его пальцы на моем теле, как ошибаются губы, смешивая упоительные поцелуи с ответными неистовыми в своей нежности репликами. Дрожала, таяла и разлетаясь на мириады осколков под его переменчивый шепот, с надломленной хрупким чувством успокоения в перерывах необходимого мне телесного контакта.
- Люблю тебя, моя маленькая… - Ласково оглаживая мои скулы большим пальцем, тихо произнес он. – Боже, как же я тебя люблю, моя маленькая девочка…
- Антон… - слезы скользнули по щекам, я обняла его руками и ногами, как могла.
Пыталась впитать его в себя, запустить под кожу, в сердце и душу. Раствориться в нем. Забыться. Умереть и возродиться. В этих прозрачно-голубых глазах. В нежных нотках его переменчивого шепота. В этих сильных и таких парадоксально осторожных руках. Я была окружена им, его волей, чувствами и желаниями. Умирала в нем, при каждом его движении содрагалась. И чувствовала. Чувствовала, как никого. Никогда. Ни сегодня, ни завтра, ни, тем более, в прошлом. Я была под мужчиной. За ним. После него. И это мне невероятно нравилось. Именно с этим мужчиной, и ни с каким другим никогда в жизни. С таким сильным, страстным, любящим. И мне это нравилось. Нравилось отдаваться ему, отвечать на его ласки, наслаждаться улыбкой, жадными губами, немного грубыми, но чувственными.