— Ох, да, сейчас поставлю закуски на поднос и принесу.
— Спасибо.
Я возвращаюсь в гостиную, где все стоят с бокалами в руках, обсуждая шоу La Magie.
— Оно невероятно, — вещает Кит. — Яркие цвета, актерское мастерство,
Подходит Пенелопа с подносом.
— Не помню, когда в последний раз ходил на их шоу, хотя точно помню, что они захватывающие, — добавляю.
Пенелопа протягивает поднос сначала девушкам.
— Выглядит аппетитно, но нам нужно следить за весом. Через три недели мы должны влезть в костюмы из спандекса.
— Спандекс? — спрашивает заинтригованный Скотт.
— Да, Меган и Джессика присоединились к труппе La Magie на этой неделе. Это было их первое прослушивание, — заявляет с гордостью Кит.
— С небольшой помощью, — обе девушки посылают Киту знающие улыбки, и он раздувается от гордости, явно обожая тот факт использовать свое влияние ради девушек.
— Потрясающе, — поздравляет Скотт.
— Эй, ты в порядке? — спрашивает Меган, указывая на Пенелопу, которая побледнела и замерла на месте.
— Да, — отвечает она быстро, пихая поднос ко мне, затем бредет на кухню и опускается на пол за шкафчиком.
— А так не кажется, — обращает внимание Меган. Мисс очевидность.
Небрежно сую тарталетку в рот и передаю поднос Скотту, который передает его остальным по кругу, потому что не мудак, в отличие от Грэхема, который, скорее всего, сунул бы поднос обратно мне.
— Я собираюсь проверить, как там наш ужин. Грэхем, не проводишь леди и Кита на балкон, чтобы показать вид на миллион долларов.
Указывая рукой в сторону балкона, Грэхем говорит:
— Сюда.
Иду на кухню, где Пейдж с фальшивой улыбкой возится с мясом. Другая ее помощница наполняет бокалы с водой, а Пенелопа сидит на полу, прислонившись к шкафу и подобрав колени к груди.
Явно сожалея, Пейдж нервно смотрит на меня, как будто я могу на нее наброситься. В успокаивающем жесте кладу руку ей на спину и говорю:
— Не переживай ни о чем. Я разберусь.
Садясь на корточки перед Пенелопой, кладу одну руку ей под спину, а другую под колени. Резко подняв, несу ее из кухни мимо группы людей, чьи головы повернуты в противоположном направлении.
Пенелопа не вырывается, даже не двигается, просто продолжает тихо плакать в моих руках.
Луна едва освещает мою комнату, отбрасывая блики на покрывало. Медленно кладу Пенелопу на кровать, устраивая удобнее. Она сразу отворачивается, отчего я наблюдаю за ее подрагивающими плечами.
Я знаю эту женщину пару недель и за них выучил, что она окружила себя крепкой бронью, которая едва трескается под давлением. Женщина сейчас передо мной не тот же самый человек, которого я знаю. Она хрупкая, ранимая и сломленная.
Обычно такое поведение не оказало бы на меня эффекта. Я бы занимался своими делами и нашел другую женщину. Но с Пенелопой все не так. Как только я увидел ее бледность, мне захотелось обнять и узнать, из-за кого или чего у нее такой взгляд на лице.
Что-то в этой женщине пробралось глубоко мне под кожу. И честно говоря, чертовски пугает меня.
Ее тихие всхлипы наполняют комнату, разбивая мне сердце, я чувствую себя некомфортно из-за глубокого желания внутри позаботиться о ней.
Вместо того, чтобы повернуть Пенелопу к себе, обхожу кровать и ложусь лицом напротив нее. Опираясь головой на руку, смотрю на девушку. Инстинктивно тянусь большим пальцем руки, чтобы вытереть слезы с ее глаз.
— Пенелопа, — говорю, надеясь, что она откроет красивые глазки, но вместо этого девушка зажмуривает их крепче и еще больше слез бежит по ее лицу. Мое сердце екает в груди.
— Иди сюда, детка, — говорю, садясь и притягивая ее на колени. Она охотно присоединяется ко мне. Я крепко обнимаю, пока она плачет, что-то бормоча.
— Что? — спрашиваю я.
— Ты... должен... вернуться, — говорит она между всхлипами и шмыганьем носом.
Целуя ее в висок, качаю головой.
— Нет, пока не буду уверен, что с тобой все хорошо.
— Мне... — она протяжно выдыхает, вытирая слезы. — Мне нужно вернуться к работе.
— Нет, — снова целую ее в висок, затем в щеку, ощущая соленость от ее слез. — Оставайся здесь, отдохни, приди в чувства. Мне сегодня не понадобится твое обслуживание.
— Но мне нужны деньги, — спорит она.
Раздражаясь из-за того, что она отказывается от моего жеста доброй воли, выплевываю:
— Тебе заплатят, и ты не будешь спорить со мной по этому поводу. Оставайся здесь, я приду, когда все уйдут. Пожалуйста, просто отдыхай.
Пенелопа разворачивается лицом ко мне, наши носы почти соприкасаются, пока она смотрит мне в глаза. Я думаю, что она хочет начать спорить, но девушка медленно кивает в согласии.
— Спасибо, — шепчет.
Пепелопа тянет правую руку к моей щеке, нежно обхватывая и проводя большим пальцем по коже. Еще раз смотрит мне в глаза, а затем в нежном прикосновении опускает губы к моим, едва касаясь. Мой желудок делает сальто. Это нежный, не требовательный, не сексуальный, но, тем не менее, интимный поцелуй.
Потерявшись в прикосновении, она проводит языком по моим губам, вынуждая меня открыть рот, и мой язык сплетается с ее.
Не быстро.
Не напористо.
Медленно, обдуманно, сексуально.
Ощущение захватывает мое тело. Поцелуй интимный, приятный, и в нем нет ни капли похоти. Такого прежде у меня не было.
Какого хрена со мной происходит?
Прежде чем мне удается снова подумать об этом, Пенелопа отстраняется, и ложится на кровать, отворачиваясь, хватая одну из подушек с огромной кровати.
Прижимаю пальцы к губам, до сих пор ощущая губы Пенелопы на своих. Меня охватывает замешательство. Смотря на женщину, которая медленно меняет меня, не могу не задаться вопросом, почему позволяю ей это.
Слышу смех из гостиной и понимаю, что не могу лежать на кровати, обнимая Пенелопу и обдумывая влияние, которое она на меня оказывает. У меня ужин, который нужно пережить, чтобы вернуться к девушке. К девушке, которая вызывает у меня зависимость.
Глава 16.
Нелл
Лежа в темной комнате, в которой витал запах Гевина, я чувствую себя самой большой идиоткой на свете. Не могу поверить, что расклеилась перед всеми. Я всегда изо всех сил пыталась не быть такой девушкой — той, которая плачет, что жизнь несправедлива и жалеет себя каждую секунду. Но услышав, что эти две девушки обскакали меня на сегодняшнем прослушивании, и только потому, что их... кем бы он ни был... потянул за несколько ниточек... я сорвалась.
Это несправедливо, и я больше не могу терпеть это с каменным лицом. Я сорвалась перед Гевином и гостями.
Просто, бл*дь, идеально.
Не знаю, сколько лежала, всхлипывая. Слезы продолжали течь, пока, наконец, глаза не потяжелели, и я больше не смогла держать их открытыми. Но я просто задремала, потому что через какое-то время чувствую, что кровать прогибается под чьим-то весом, и просыпаюсь, дергаясь, не уверенная, где нахожусь.
Выпрямившись, пытаюсь понять, где я, затем слышу насыщенный и хриплый голос и вспоминаю.
— Ложись, Пенелопа. Я не хотел тебя будить.
— Что происходит? — спрашиваю, растирая ладонями лоб, потому что голова нещадно болит. Когда глаза привыкают к темноте, вижу, что Гевин сидит рядом.
— Вечеринка закончилась. Все разошлись.
— Черт, — выпаливаю, вставая на колени и ползая по кровати. — Мне нужно идти. Не могу поверить, что уснула. Извини.
Он обхватывает теплой ладонью мою лодыжку, потянув по кровати к себе, и говорит твердо:
— Ложись.
— Н-но... я не могу! — заикаюсь. — Гевин, вечеринка окончена. Мне нужно домой. Я не могу остаться.
Он встает с кровати, лицом ко мне.
— Ты можешь и останешься, — снова тянет меня за лодыжку, и я оказываюсь на спине. Гевин нависает надо мной, и я замечаю, что его рубашка расстегнута... до самого конца. Не могу разглядеть очертания груди и пресса, но вижу достаточно выпуклостей, чтобы понять, что его тело идеально. Я немедленно возбуждаюсь.
— Гевин... — снова пытаюсь уйти, но попытка слабая, учитывая направление моих мыслей.
Он располагает руки на матрасе, по обе стороны от моей головы, и мне, наконец-то, удается увидеть глубину его темных глаз.
— Ты являешься ко мне домой, явно чем-то расстроенная, на твоих щеках разводы от слезы. Лжешь мне о проблеме, затем тебе требуется всего пятнадцать минут от вечеринки, чтобы сорваться, — его лицо оказывается ближе, отчего я ощущаю теплое дыхание на своем. Он пахнет божественно, как виски с листочками мяты.