— Я не возбуждена, — лжет Пенелопа. Это очевидно. Ложь написана у нее на лице.
— Докажи.
— В этом нет надобности, — она скрещивает руки на груди в защитном жесте.
Я всегда прав, и ни за что она не обыграет меня на моем же поле. Время поднять ставки.
Опускаясь на колени, располагаюсь между ее бедер, раздвигая ноги, и с губ Пенелопы слетает «ах». Я приподнимаю ее ноги, чтобы они оказались по обе стороны моей груди. Она без трусиков, и я могу видеть ее нежную плоть, и по тому, как она блестит от возбуждения, я понимаю, что прав.
— Чертова лгунья, — говорю, прежде чем мой рот захватывает ее сосредоточие наслаждения.
Я жду, что она начнет бороться со мной, закричит, чтобы оставил ее в покое, но вместо этого Пенелопа падает на спинку дивана, и все ее тело расслабляется, кроме комочка нервов под моим языком.
Устраиваясь поудобнее, держу ее ноги и продолжаю доставлять удовольствие, не заботясь о том, что Пейдж прямо через стенку, которая по толщине напоминает бумагу.
Я провожу кончиком языка вдоль ее клитора, едва касаясь, сводя Пенелопу с ума, отчего она начинает ерзать. Вот тогда я погружаю язык немного глубже, но все еще только кончик. Мягкий долгий стон срывается с губ Пенелопы, воодушевляя меня продолжать.
Я отстраняюсь и говорю ей хрипло:
— Держи ноги на месте, — как по команде, она хватает руками ноги, освобождая мои руки.
Я использую два пальца левой руки, раздвигая ее половые губы для получения лучшего доступа, чтобы мой язык мог по-настоящему доставить удовольствие Пенелопе.
Два пальца второй руки скользят в ее жар, и я немного сгибаю их, чтобы надавить в нужном месте.
— О боже, о боже, — стонет Пенелопа, ее глаза закрыты, голова трясется, а испарина покрывает кожу.
Скользя пальцами внутрь и наружу, я наклоняю голову и облизываю Пенелопу языком. Повторяю действие снова и снова, подводя ее к краю, и как только она готова кончить, отстраняюсь, оставляя ее задыхающейся и стонущей.
— Пожалуйста, — она практически кричит, слезы скапливаются в уголках ее глаз. — Мне нужно кончить. Пожалуйста, Гевин, перестань меня дразнить.
Я ее не слушаю.
Просто дразню еще три раза.
Щелкаю языком, снова щелкаю, еще раз, затем облизываю.
Снова и снова, затем отстраняюсь, когда она готова закричать во всю силу легких.
Я чувствую, как пульсирует ее клитор у меня на языке, и ее возбуждение покрывает мой рот.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю, шепча у ее лона.
— Я хочу кончить. Пожалуйста, Гевин.
Не отвечаю, всасываю клитор в рот, прежде чем проталкиваю пальцы дальше, подводя ее к оргазму. Пенелопа дрожит, выкрикивая мое имя так громко, что, скорее всего, слышно во всем здании.
Самый сексуальный опыт из всех, что у меня был. А мой член все еще в штанах.
Через какое-то время она расслабляется. Ее тело обмякает на диване, а я отстраняюсь, вытирая рот, и наслаждаюсь ее вкусом на своем языке. Поднявшись на ноги и поправив хозяйство, застегиваю пиджак и склоняюсь над Пенелопой, прижимая язык к ее рту, чтобы она могла попробовать себя.
Ее глаза широко расширяются, но затем она поддается. Прежде чем Пенелопа может комфортно устроиться в моих объятиях, я отстраняюсь и подмигиваю ей.
— Хорошего дня, малышка.
На этом я ухожу из ее квартиры, оставив девушку в замешательстве: что только что произошло? Я только что поднял ставка, посмотрим, чем ответит она.
Глава 18.
Нелл
— О, боже мой, — выдыхаю, все еще не придя в себя до конца после неожиданного мучительного удовольствия от Гевина. Дверь в спальню Пейдж открывается, и я спешу натянуть рубашку, чтобы прикрыть себя, прежде чем она войдет в гостиную.
— Ты развратная, маленькая шлюшка, — дразнит меня девушка с улыбкой на лице.
— Заткнись! — смущенно смеюсь от того, что она — и скорее всего большая часть наших соседей — слышали, как Гевин ублажал меня на диване, поэтому накрываю руками раскрасневшееся лицо.
Конечно же, подруга не затыкается, я ведь невезучая.
— Знаешь, те звуки, что я слышала, представлялись мне звуками рожавшей касатки. Стоит ли найти их в интернете для сравнения?
Все смущение исчезает, когда я продолжаю искренне смеяться.
— Ты дурочка.
— Да, так и есть. А теперь извинись за то, что обозвала меня вонючкой перед действительно привлекательным парнем, и мы снова сможем быть лучшими подружками.
— Извини, — я улыбаюсь.
Она наклоняет голову набок и постукивает по подбородку. Наконец, выдает:
— Ты прощена. Теперь поднимай свою довольную задницу с дивана и стирай с лица довольную улыбку. И, пожалуйста, не забудь использовать дезинфицирующее средство, — она поворачивается ко мне спиной, хватает коробку с маффинами и достает один, начиная откусывать.
— Так какие у тебя на сегодня планы? — спрашивает Пейдж, после того как умудряется проглотить маффин целиком, у бедной вкусняшки не было и шанса. — Знаешь, — усмехается. — Раз уж ты получила свой десерт до обеда.
— Сучка, — ворчу я.
— Шлюшка, — она хихикает.
Прислоняюсь к спинке дивана и поджимаю ноги под себя, отчего они оказываются под рубашкой Гевина. Я импульсивно схватила ее утром. Она лежала на полу и, не думая, просто взяла ее, а на себя надела свою вчерашнюю одежду. Ну, не всю, я так и не смогла найти трусики. Придя домой, стянула все, планируя перестирать, а кожу нещадно тереть губкой под душем. Только футболка пахла им. Поэтому по глупости снова надела ее на тело.
— Какого черта я творю? — жалуюсь Пейдж.
— Ты имеешь в виду что-то, кроме шпили-вили на диване?
Я смотрю на нее испепеляющим взглядом.
— Очевидно.
— Не знаю, — она садится в кресло напротив меня, явно не желая касаться дивана. — Я хочу сказать, ты говорила, что ненавидишь его...
— Я и ненавижу! — кричу с пеной у рта, из-за чего Пейдж закатывает глаза.
— Как я и сказала, — пристально смотрит на меня подруга. — Ты говоришь о ненависти к нему, но ты шалила с ним прошлой ночью. Ты не шалила все годы, что я тебя знаю...
— Ради всего святого, — стону. — Просто скажи «секс», нам же не по десять лет.
Она продолжает, будто я ничего и не говорила:
— И по твоему собственному признанию, именно ты его распалила.
— Ты собираешься дойти до сути или будешь все утро говорить мне то, что я и без тебя знаю? — выплёвываю саркастично, из-за чего она кидается в меня куском маффина. — Ай.
— Ради всего святого, Нелл, ты собираешься вытащить голову из задницы? Ты сидишь здесь в рубашке, которую украла у него, перед тем как тайно улизнуть, и украдкой вдыхаешь его запах. Может, ты и ненавидишь его, но твои действия кричат об обратном.
_ Черт, — именно этого я и боялась, и не хотела слышать. — Так, что считаешь, я должна сделать? — спрашиваю тихо, в ужасе от того, что мое тело и разум не могут найти точки соприкосновения, когда дело доходит до Гевина Сента.
— Может быть, расслабиться и наслаждаться моментом? По диким стонам, что я слышала ранее, могу сделать вывод, что у тебя нет проблем с наслаждением.
Я бросаю в Пейдж подушку, отчего она смеется, а затем говорю:
— Ты же знаешь, что парни вроде него ломают девушек в конце?
— Я знаю, — кивает она с серьезным выражением лица. — Но ты не просто какая-то девушка. Знаю, ты не видишь это в себе, но я вижу.
— Что видишь?
— Что единственная из всех, кого я знаю, практически несломленная.
***
Я оттягиваю край микроскопической юбки, которая является частью моей рабочей формы. Работаю в ней уже пару недель и до сих пор не привыкла к дискомфорту от того, сколько моей кожи выставлено напоказ. Что удивительно, так как провела большую часть своего детства и юности в купальниках из спандекса. Но, по крайней мере, тогда мне не приходилось носить лифчик с пушапом, что задирал мою грудь до подбородка.
Продолжая тянуть юбку, выхожу из помещения для сотрудников и врезаюсь в кирпичную стену, появившуюся из ниоткуда.
— Сукин... — кричу, потирая голову.
— Извини, — заговаривает стена, и я впериваюсь в знакомый взгляд. Знакомый взгляд, относящийся к телу, которое может лишить вас чувств.
— Ох, я... — запинаюсь на словах, продолжая тереть лоб. — Все в порядке. Моя вина. Не смотрю под ноги.