– Тебе здесь не место, – тихо хрипит он.
Я поворачиваю голову и замечаю, как щелкает его челюсть, пока он паркует машину и поглядывает на здание.
– Что?
– Вам с Пейдж здесь не место. Вы достойны лучшего. – Он поворачивается и пристально меня изучает. – Ты заслуживаешь только роскоши, Пенелопа. От мысли, что ты живешь в этой убогости, мне хочется кого-нибудь ударить.
Хотя мне и нравится, что он считает, будто я заслуживаю лучшего, меня все же раздражает, что мы из таких противоположных миров.
– Что ж, согласна, но в Вегасе дорого, и позволить что-то другое мы пока не можем.
Он смущенно хмурит лоб.
– Разве тебе не полагаются чаевые, когда ты работаешь в люксе? В правилах четко указано, что игроки обязаны давать чаевые, по крайней мере...
– Да, – обрываю его. – У меня очень хорошие чаевые, но... – я беспомощно пожимаю плечами, глядя на свои колени. – Сейчас в приоритетах у меня стоит кое-что поважнее, чем поиск другой квартиры. Кроме того, если я получу работу в La Magie, то дела пойдут в гору.
– Что может быть важнее переезда из гребанного притона?
– Родители, – жестко бросаю я, смотря Гевину в глаза, чтобы он увидел мою решимость. – Мои родители. Им сейчас очень трудно, а они многое для меня сделали в свое время. Теперь мой черед помогать. Каждый лишний цент уходит на их содержание. Одни только медицинские расходы мамы возмутительны!
Он резко откидывает голову, когда до него доходит, что я только что сказала.
– Подожди... медицинские расходы? Она болеет?
– Она попала в аварию, – поясняю я, чувствуя, как на глазах начинают наворачиваться слезы. Я только вчера говорила с ней. Пока она пыталась убедить меня, что все в порядке, я слышала боль и беспокойство ее голосе. Я каждый день проверяю свой банковский счет в надежде, что чеки, которые я им отправляю, будут обналичены, но деньги по-прежнему там. Я продолжаю уговаривать себя, что, возможно, чек просто еще не дошел до родителей, но интуиция подсказывает, что мне придется сделать еще один телефонный звонок и заставить их обналичить эти долбаные чеки. – Она сломала руку и не может работать. Она была официанткой в закусочной. Чем дольше она без работы, чем дольше они без зарплаты и медицинской страховки, что лишь ухудшает сложившуюся ситуацию.
– А что с отцом?
– Он инвалид, – тихо отвечаю я. – Несколько лет назад травмировал спину на производстве, поэтому не может больше работать физически.
Я чувствую кончики его пальцев под своим подбородком – он поднимает мою голову. Встретившись с его темным взглядом, я удивляюсь состраданию в его глазах.
– Ты несешь на своих плечах больше, чем я мог себе представить, – говорит он с почтением.
– Они многим пожертвовали ради меня. Каким бы я была человеком, если бы закрыла на все глаза и делала вид, что меня это не касается? Я не могу даже представить себя настолько эгоистичной.
– Пенелопа, – ласково зовет меня он. – Ты самый неэгоистичный человек, которого я когда-либо встречал. – Гевин нежно и сладко целует меня. Когда он отстраняется и я открываю глаза, улыбка на его лице слишком заразительна, чтобы не поддержать ее. – А теперь пошли, я уже однажды пробовал стряпню Пейдж, так что весь в предвкушении. К тому же я умираю с голоду.
Со смехом я хватаюсь за ручку и толкаю дверь, после чего жду Гевина на тротуаре у капота. Затем мы входим в полуразрушенное здание рука об руку. Впервые со времени переезда сюда я не боюсь того, что меня окружает. Я вижу только его. Перед Гевином Сентом меркнет все вокруг.
– Пейдж! – предупреждаю о нашем появлении я, как только мы входим в квартиру, хотя учитывая тонкие, как бумага, стены, она, вероятно, услышала нас и без этого. – Пахнет фантастически!
Я тяну Гевина за руку и веду его подальше от грязных, запятнанных водой стен коридора в нашу квартиру, где мы с Пейджем неустанно работаем, чтобы создать уют и комфорт.
– Само собой, – отвечает она, выглядывая из-за стены, разделяющей кухню и гостиную. – На кухне я просто гений.
– Что готовишь? – спрашиваю я, отпуская руку Гевина, чтобы обойти крошечную барную стойку в попытке приблизиться к плите, откуда исходят удивительные запахи.
– Ай-яй-яй! – Пейдж хлопает меня по руке, когда я лезу в кастрюлю и пытаюсь вытащить гриб. – Марш отсюда, сучка. Еще не готово. – Я надуваю губы, одергиваю руку и потираю место удара. – И отвечаю на твой вопрос, я готовлю бифштекс с грибами, обжаренными в чесноке и масле. На гарнир жареный молодой картофель и спаржа с голландским соусом, а на десерт шоколадный мусс. – Я начинаю чуть ли не визжать от радости, но она останавливает меня, подняв руку. – И прежде чем ты начнешь восторгаться, нет, это не вырезка. Я не мистер Денежный мешок, как вон тот, – говорит она, указывая подбородком на Гевина и игриво ухмыляясь. – С нашим бюджетом я смогла сообразить только на нью-йоркский стрип-стейк.
– И все же... – начинает Гевин. – Похоже, ты снова превзошла саму себя, Пейдж. Не могу дождаться.
– Пффф, – фыркает она, поднимая сковородку с грибами и делая эту крутую штуку со взмахами, не выронив содержимое на пол. Черт, я завидую. Я пробовала так раз или два, но результат был совершенно другим, включая несколько ожогов первой степени.
– Это моя работа. Нет смысла что-то делать, если это не обещает быть потрясающим. Я могу превратить тушенку в шикарное блюдо.
– Она взаправду может, – поддакиваю Гевину с мудрым кивком. – Я точно знаю. Один раз ей это уже доводилось.
– Ты ела консервированное мясо? – спрашивает он, презрительно скривив губы.
– Не было выбора, – отвечаю я, лениво пожимая плечами. – Мы живем, как две нищие студентки, только без колледжа.
– Ты обалдеешь, когда узнаешь, что я могу сделать с пакетом яичной лапши и мясной нарезкой, – добавляет Пейдж.
Я указываю в ее сторону.
– Точно. Заверяю тебя, может у нас и меньше денег, чем у тебя, но мы все равно питаемся как короли из того, что есть. Ты должен супер-завидовать нам.
– Я схожу с ума от зависти, – улыбается Гевин, обнимая меня за талию и притягивая к себе, отчего внизу живота разливается томление.
– Никаких шуры-муры на моей кухне! – предупреждает Пейдж, тыча в нас деревянной лопаточкой. – Марш отсюда. Я позову, когда ужин будет готов.
Смеясь, отвожу Гевина в сторону.
– Хочешь посмотреть мою спальню, – заговорщицки шепчу ему на ухо, прикрыв веки, изображая страстный взгляд.
– Пейдж? – кричит через плечо Гевин, не сводя с меня глаз.
– А?
– Через сколько примерно все будет готово?
– Минут через двадцать.
Уголок его рта приподнимается в грешной усмешке, когда он подталкивает меня к спальням.
– На все, что мне бы хотелось, времени не хватит, но я постараюсь максимально полезно использовать его. – Ну вот, я уже теку. – А теперь, Пенелопа, давай проверим, способна ли ты вести себя тихо.
Как выяснилось, не способна. Когда мы покидаем спальню двадцать минут спустя, Пейдж изучает нас понимающим, но слегка раздраженным взглядом.
– Очень мило, придурки. Я тут вкалываю у плиты, готовя ужин достойный королевской семьи, а вы там разыгрываете сцену из порно.
Я даже не могу заставить себя устыдиться, поднимая руку и приглаживая спутанные волосы. Верный своему слову Гевин отлично использовал эти двадцать минут... дважды. Так что я в пост-оргазмическом состоянии и не могу чувствовать себя плохо из-за того, что мои крики слышали чуть ли не все соседи.
Гевин самодовольно ухмыляется, отодвигая стулья для нас с Пейдж, после чего сам садится за наш маленький обеденный столик. Беседа за поглощением наивкуснейшей еды Пейдж течет легко и свободно. Серьезно, если бы не боязнь чужих вагин, я бы давно одела Пейдж на палец кольцо за один ее талант в кулинарии. Никаких важных тем не поднималось, мы просто болтали и смеялись над глупыми шутками друг друга. Ну, глупые шутки исходили больше от меня и Пейдж, а Гевин искренне улыбался. Я уверена, что он наслаждается моими с подругой выходками. Что я могу сказать? Мы забавные.
Когда десерт был прикончен наполовину, грохот прервал мои стоны, которые я издавала, уничтожая шоколадный мусс Пейдж. За него можно умереть.
– Что это было? – спрашивает Гевин.