Пока советник обильно потел и как бы невзначай протирал лоб платочком, император заканчивал сложную мысль:
— Ты примешь на себя ярость людей. Будешь символом раздора и угасания. Все известия, которые могли бы понизить мой престиж, теперь будут идти от твоего лица. Война? Ты не смог провести переговоры. Голод? Ты не смог направить продовольствие в деревни. Навязывание веры? Тоже ты. Никто не подумает винить в этом императора, ведь он не отвлекается на такие мелочи. Напротив, он всячески поддерживает население и делает им подачки. Он просто не знает, что творится на окраинах... По твоей вине. Я буду за всё хорошее и против всего плохого, а ты — наоборот.
— Это... Гениально, — Ерестарх сглотнул и попытался успокоиться, чтобы разгоряченное сердце не выпрыгнуло из груди. Он был готов пойти на всё, лишь бы Империя процветала. Но если войну он и мог оправдать, то... — Но... Не могли бы мне всё же объяснить, ваше величество... В чём смысл замены веры? Дэусомницизм искусственная религия. Её поклонники не способны колдовать. Падает боеспособность армии. Да, мы навязали Дэусомницизм остальным членам Содружества, так что все государства нашего альянса в равных условиях. Но вы давно планируете войну с раздробленными эльфийскими княжествами на севере. Они не следуют законам Империи и Содружества. Мы будем разгромлены их магами.
— Ты умеешь анализировать ситуацию, — впервые за весь разговор Рерум улыбнулся и даже как-то доброжелательно посмотрел на советника. — Не зря мой отец доверял тебе. Но ты не смотришь Выше.
Император поднял палец к темневшему небу и Ерестарх нервно задрал голову. Вдруг ударила молния и мелкими крапинками на сад стал опускаться дождь.
— Хранитель убьет всех Богов, можешь в этом не сомневаться. По крайней мере, он был в этом уверен. Маги станут обузой любой армии. А мы уже будем готовы и сметем с лица земли всех врагов. А Содружество, объединенное с нами одной верой... Последует за мной...
Император выглядел уверенно в начале фразе, но почему-то стушевался и вдруг снова сел рядом с одной из клумб.
— Вы — настоящий самородок в политике, ваше величество, — уже чуть более воодушевленно ответил советник. Стратегия императора выглядела настолько вычурно, что не давала возможности усомниться в её успехе. — Но, мне кажется, будто вас что-то беспокоит.
— Есть одна проблема, — Рерум так и замер, сорвавший одну из роз и с безразличием смотрел, как кровь течет по его запястью. — Мой отец закончил жизнь суицидом. Меня избрали сразу же. Воткнула в себя нож и моя мать — через неделю. Так же и мой дядя, ещё через три дня. Два кузена, каждый с разницей в три часа, выпили яд. Обе сестры, погибли вместе спустя месяц, спрыгнув с одной из башен. Брат вошел в клетку с шифтлингами через четыре дня. И моя дочь... Ей было всего двенадцать.
Ерестарх знал всё это и мог лишь молчать, понимая, что слова тут бессильны.
— Ферсей.
Стальной рыцарь обогнул советника и вышел вперёд, два раза лязгнул стальным ботинком и вытянулся по струнке.
— Твой род всегда следовал за моим. Из поколения в поколение вы рождались только чтобы стать нашими телохранителями.
Рерум Единый разодрал ладонь о шипастую розу и поднёс красное запястье к лицу Ферсея. На его руке, там, где протекала кровь, распускались голубые татуировки.
— Найди атлантов. Никто из них не должен стать Богом. Каждый должен ответить за то, что они сделали.
Глава 10
— Что с вами не так?! Вы собираетесь стать гордыми солдатами Империи, или цирком дерьмоклоунов с фиолетовыми плащами?! Спины ровно, головы к небу! Нет, не так, что за петушиное сборище!?..
Звон стальных сапог отвлек инструктора. Пожилой мужчина прекратил выругивать сотню рекрутов и повернулся на звук. Он сглотнул, увидев надвигающуюся фигуру стального рыцаря, что в размерах достигала метра два. Ферсей, телохранитель императора. Что ему понадобилось в кадетском корпусе?
Более взволнованными, чем инструктор, выглядели новобранцы. Мелкие пацаны двенадцати лет казались младенцами в сравнении с приближающейся к ним машине для убийств. И... Что это у него на груди? Цепочка с окровавленной ладонью на месте медальона? Кровь была свежей и покапывала на песок тренировочной площадки. Идеально блестящий нагрудник рыцаря уже был испещрен красными полосами, стекающими к поножам. Когда остановился Ферсей, рекруты тоже невольно замерли. Сотни глаз были прикованы к странному украшению. Вдруг обрубок руки задергался, указательный палец стал выгибаться в направлении рекрутов. Раздался испуганный вздох, основы дисциплины оказались забыты и головы устремились в одну сторону. Ферсей продолжил движение и начал расталкивать мешающуюся под ногами мелюзгу. Звуки суматохи закончились, как только палец отрубленной ладони уперся в лоб мальчика, чьи светлые волосы чуть виднелись из-за шлема. Рыцарь встал на месте.