Когда он возил Бонни Шероу в Кабо-Сан-Лукас, она вывела его из себя, сказав, что только взрослые проводят отпуск в подобных местах.
– Я чувствую себя такой взрослой, – сказала она, когда они остались одни в номере.
– В каком это смысле «взрослой»? – огрызнулся он. – Думаешь, мы дети, которые играют во взрослых. Никакая это не игра. По-моему, я заслужил право делать то, что делаю.
Тогда он не понимал, что говорил. Возможно, он устал от Бонни и искал повод для скандала. Но Бонни знала, что это небольшое недоразумение было началом конца их отношений. Она тогда замкнулась и не захотела заниматься с ним любовью, снизойдя только после нескольких рюмок текилы. Он знал, что напрасно сердился на нее. Бонни смотрела на него с разочарованием и грустью. Стал ли он взрослым, убив человека? Под словом «взрослый» Бонни подразумевала ответственного, сдержанного, независимого человека, способного принимать решения и тратить деньги. Имела значение и цельность характера. Он знал двадцатипятилетних, которые распоряжались постановочным бюджетом в несколько миллионов долларов. Были ли они взрослыми? В свой тридцать один год он зачастую ощущал полное бессилие. Был ли он взрослым? Дэвид Кахане затратил годы, ничего не достигнув. И что он узнал? Был ли он взрослым?
Гриффин задумался, способен ли он убить во второй раз. Он предположил, что психоаналитик сказал бы ему, что он ждет, когда его поймают. Если его поймают, значит, он действительно этого ждал. А если не поймают? Предположим, я проживу долгую жизнь и умру с улыбкой на лице и никто не будет знать, что я – убийца. Может быть, я как то дерево в лесу, которое падает беззвучно, потому что никто этого не слышит?[13] Если убийца не найден, значит, и убийства не было.
А если бы он обратился к психоаналитику, и доверился ему, и признался в убийстве и аналитик спросил бы его, почему он убил Дэвида Кахане, что бы он ответил?
– Потому что я был вынужден. Потому что он подвернулся под руку. Потому что я дошел до предела, и ничего другого не оставалось. Потому что я никогда не был на войне и мне было необходимо убить человека.
– Почему вам было необходимо убить человека?
– Потому что он подвернулся под руку.
А что, если поместить объявление в «Верайети», подумал он, небольшое объявление, в котором будет сказано, что я хочу встретиться с автором открыток? И если я не покажусь, спрячусь, стану за ним наблюдать, увижу его, а потом убью. Без свидетелей. Заручившись алиби. Улечу в Сан-Франциско на выходные и вернусь обратно под чужим именем, на другой авиалинии. Убью его, прилечу в Сан-Франциско и вернусь домой как Гриффин Милл.
В кабинете была Джан.
– Гриффин? – Она странно на него смотрела. – С вами все в порядке?
– А что?
Как долго он грезил? Звонил телефон, а он не слышал?
– Что было нужно Уолтеру Стакелу? Это по поводу открыток?
Пора было взять себя в руки. Он посмотрел на Джан со смесью нетерпения, снисходительности и восхищения, сказав только «Джан», и она вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. Он победил.
Он написал «Я обещал связаться с тобой» на листе из блокнота. Затем написал «Пришло время поговорить». Он задумался. Что теперь? Он зачеркнул последнюю строчку, где говорилось о времени и месте. Текст получился слабый и миролюбивый. И банальный. «Никаких больше карточек. Теперь моя очередь, но я уступаю ее тебе. Не будем тянуть время». Он позвонил в редакцию «Верайети» и узнал, сколько стоит небольшое объявление. Оплата чеком, но можно наличными.
– Будете платить банковским чеком? – спросили они.
– Нет, – сказал Гриффин, – наличными.
Вечером по пути домой он остановился у банкомата и снял двести долларов. Дома он положил деньги и текст объявления в конверт и написал адрес «Верайети». У него не было марок, так как он никогда не отправлял ничего по почте из дома. Утром он купил марки в почтовом автомате.
В девять тридцать ему позвонила Джун Меркатор. Джан произнесла ее имя игриво, словно речь шла о старой любовной связи, которую было пора прекращать. Он хотел переспросить «Кто?», но снял трубку, ничего не сказав.
– Здравствуйте, Джун. Бог мой, я только что узнал о Дэвиде. Как вы?
– He могу сказать, что хорошо. До меня еще не дошло. Все это слишком сложно.
– Представляю.
Зачем она позвонила?
– Смотрю на себя как бы со стороны.
Гриффин почувствовал, что она не желает говорить об этом сейчас, что хочет сама контролировать разговор, что не испытывает никаких особых эмоций и не хочет притворяться.
– Это удар для всех нас, – сказал Гриффин. – Есть… есть новости из полиции?