Он чуть было не сказал: «Я знаю», но промолчал. Он задержал дыхание на минуту, следя за секундной стрелкой на часах. Упоминание имени Дэвида во второй раз пробудило воспоминания. Он разрешил себе выдохнуть, только когда они подъехали к отелю.
Джун сияла от счастья. Было видно, что отель ей понравился, хотя она не стала восторгаться архитектурой. Отель был невысокий, белый, окруженный пальмами и бугенвиллиями, с двумя бассейнами, баром под соломенной крышей между ними и длинным баром под соломенной крышей на пляже. Это был не самый дорогой отель в Пуэрто-Вальярта, но так было даже лучше. Если бы он выбрал самый дорогой отель, он наверняка встретил бы там какого-нибудь знакомого продюсера или агента. Чем больше денег он тратил, тем труднее было скрыться.
В номере был балкон, а лежа в постели можно было видеть черепичную крышу, солому и пальмы. Идеально. Гриффин сравнивал Джун с Бонни Шероу. Когда Бонни вошла в номер в Кабо-Сан-Лукас, она сказала, что чувствует себя взрослой, и Гриффин ее возненавидел за эту фразу. Джун подошла к холодильнику. С одной стороны был бар. Она открыла маленькую бутылочку текилы. Что Гриффину понравилось в этом жесте, так это то, что она ничего не сказала о том, что это стоит денег, что отель пополняет запасы и кто-то считает бутылки каждое утро. Она тратила его деньги, не спрашивая разрешения. Хорошая мысль – немного выпить в разгар рабочего дня с женщиной, с которой еще не спал.
Ему понравилось, что она переоделась в купальник в ванной. Ее нельзя было назвать стройной. Талия, за которую он ее обнимал, была широкой. А у него самого разве не было пятнадцати, а то и двадцати фунтов лишнего веса? Она заметила, что он смотрит на нее.
– Поторапливайся, толстячок, – сказала она, ущипнув его за живот, – пойдем загорать.
Гриффин надеялся, что он навсегда запомнит этот день на пляже в Пуэрто-Вальярта. Не исключено, что через несколько дней он отправится в тюрьму и, может, никогда уже не будет смотреть на море поверх своего живота. Каждое мгновение было бесценным. Он представил себя семидесятилетним – как он отбывает пожизненный срок, если его не отправят в газовую камеру, и в который раз повторяет сокамернику историю о своих мексиканских каникулах.
«Джун купила на пляже соломенную шляпу, – скажет он. – А потом, как только она открыла свою сумочку, к нам бросился мужчина, торговавший украшениями из серебра. Я уже собирался прогнать его прочь, но увидел серьги, гвоздики в круге, и купил их. Я знал, что она не будет их носить потом, но от этого они были еще прекраснее. Пришел официант из бара, и мы заказали по „Маргарите". Пока не принесли коктейли, она взяла меня за руку и затащила в теплую воду залива. Мы лежали на спине, и волны относили нас к берегу. Потом мы побежали обратно в воду, смыть песок с купальных костюмов. А потом пили „Маргариту" и читали журналы».
Может быть, он никому не расскажет эту историю, может быть, он будет хранить ее в тайне. Ему захотелось бы рассказывать ее снова и снова, хотя он терпеть не мог людей, имеющих целый арсенал историй из своей жизни, людей, которые превращали свою жизнь в спектакль. Он не хотел выглядеть сентиментальным.
На пляже было два мексиканских полицейских. Гриффин не заметил, когда они появились. На обоих были рубашки и брюки цвета хаки, на поясе кожаная черная кобура. Обычный патруль – или они пришли за ним? На месте полиции он бы наладил за Гриффином наблюдение и надеялся, что тот сам вернется в Лос-Анджелес. Повлияла бы экстрадиция на туризм? Или это вообще не имеет значения? Полицейские шутили с торговцами. Джун сказала, что пойдет в номер. Гриффин сказал, что скоро придет, ему хотелось еще немного посмотреть на воду. Она поцеловала его в губы, два раза.
Когда она отошла, один из полицейских двинулся за ней, другой наблюдал за Гриффином. Разрешат ли ему переодеться, прежде чем увести в полицейский участок? Будут ли его бить, когда он в плавках и резиновых шлепанцах? Можно ли от них откупиться? Его снова охватил панический ужас, как в самолете. Если Джун уже арестовали, она не понимает, в чем дело, обвинение покажется ей абсурдным. Гриффин, естественно, тоже будет все отрицать. Отчего ей не поверить ему? Обвинение будет говорить, что они знали друг друга до убийства, – иначе как присяжные поверят, что они спланировали это вместе? Гриффин может ее спасти, если ее адвокату не удастся доказать, что они не были знакомы. Если адвокат не будет знать, на чем строить защиту, Гриффин пошлет ему записку, анонимно.
Гриффин представил, что будет, если его арестуют в Мексике. Полицейские Лос-Анджелеса и Пасадены получат ордер на обыск в его квартире и найдут открытки, как нашли бы их, если бы план Автора удался тогда в переулке в Беверли-Хиллз. Что было бы дальше? Открытки привели бы их к убийце Гриффина. Гриффин заставил себя не думать об этом, не терять зря времени. У него будет время подумать об этом в тюрьме.