— Что ты здесь делаешь?
— Это славная гроза, любимая.
Я прижала ладонь к его горячей груди.
— Ты не холодный, но дрожишь. Почему ты дрожишь?
— Не знаю, как описать… — Его акцент стал заметнее. — Я чувствую… чувствую… так много всего. И всё это мне в новинку. — Это капли дождя бежали по его лицу или слёзы? — Я всё думаю о слове «дезинтеграция». Как о причине разъединения. На протяжении тридцати двух лет я был одним целым, а теперь стал кем-то другим.
— Я не понимаю, что это значит.
Он прижал меня к себе и вновь запрокинул голову, наслаждаясь штормом.
— С меня словно заживо сняли кожу. Я полностью обнажён.
— Звучит кошмарно.
Наклонив голову, он посмотрел мне в глаза. Ресницы были в капельках воды, к щекам прилипли пряди волос.
— Это чистота. Я начинаю новую жизнь.
Что это — бред сумасшедшего? Или он обнажает передо мной душу? Почему я никак не могла понять смысл его слов?
— Я хочу тебя понять. Помоги мне!
— Я планировал эту ночь, я к ней готовился. Но всё-таки подсознательно опасался, что прошлое победит — раньше всегда так было. Но сейчас у меня жена и ответственность. Секс больше не сконцентрирован на мне, он для нас обоих. Меня больше волнует твоё удовольствие, нежели своё собственное. Если я ненадолго уплыву, ты, скорее всего, об этом даже не узнаешь. А если не смогу вернуться, о тебе позаботятся.
Не сможет вернуться? В смысле, потеряет связь с реальностью навсегда?
— Я перестал сопротивляться. — Своими большими ладонями он накрыл мои плечи. — Впервые в жизни я… всё отпустил. Моя борьба окончена. Ты придала мне храбрости. Я перестал сковывать разум, сказав себе «пусть кровоточит до охуения». — Он сильнее сжал руки. — Но этого не случилось, Виктория. Раны затянулись и зажили.
Когда прямо перед нами разбилась огромная волна, он обвил рукой мою талию и повёл обратно.
— Ты поверила в меня, а я поверил в нас. — Подушечкой большого пальца он провёл по моей нижней губе. — Moya zhena, моя прекрасная жена. Мы сможем начать.
И потом этот мужчина, мой муж, меня поцеловал.
И я ощутила на губах остатки его слёз.
Глава 25
Засыпать мы начали перед рассветом. После катарсиса под дождём Дмитрий отвёл меня в дом и мы вновь занимались любовью.
Теперь же моя голова покоилась на его груди, я слушала его сердцебиение, а он гладил мои волосы. Можно было выпытать у него все ответы, но интуиция подсказывала, что сейчас нужно просто разделить с ним эти мирные предрассветные часы — не копаясь в прошлом.
Он словно прочёл мои мысли:
— Со временем я расскажу тебе обо всём.
— Знаю, что расскажешь.
Он вёл себя сегодня безумно? Да. Но пока я решила с этим смириться и позволить ему задать темп.
— Но у тебя есть догадка.
Я кивнула, не поднимая головы.
— Если под словом «уплывать» ты имеешь в виду «диссоциацию», то есть.
Он напрягся, а потом, казалось, заставил себя снова расслабиться.
— Da.
Его действительно насиловали. Сердце сжалось.
— Может, есть что-то, чего мне не следует делать? Не хочу ненароком тебя обидеть или напомнить о неприятном.
— Ты никак не навредишь. Просто… просто не уходи.
Какой же сложный, интригующий мужчина.
Временами властный и доминирующий, а временами — такой уязвимый.
Дмитрия Севастьянова я знала всего четыре дня. И, как он сказал, между свадьбой и супружеством была большая разница. Я согласилась лишь на первое.
Смогла бы я согласиться и на второе, будь у меня побольше времени?
За прошедшие сутки я пришла к пяти выводам.
Первое: Никакой другой мужчина не привлечёт и не удовлетворит меня так, как это делает Дмитрий..
Второе: Его прошлое лишь усиливало мои чувства — ведь он так старался изменить свою жизнь к лучшему. И, несмотря ни на что, по-прежнему лелеял надежду.
Третье: Даже если одержимость Дмитрия мной была усилена его психическим нездоровьем, было вполне вероятно, что он действительно сможет меня полюбить.
Четвёртое: Он отчаянно нуждался в заботе.
Пятое: Даже при всём желании за ночь моя тревога не пройдёт.
Помолчав, я сказала:
— Когда проснёшься, я буду рядом. — Выспавшись, я смогу справиться с растущими во мне чувствами: нежностью, благодарностью, желанием защитить и чувством вины.
— Этого достаточно. Пока. — Он гладил мои волосы, пока я не задремала. — Вика? — Его дыхание стало глубоким и ровным. Он тоже почти засыпал. — Спасибо.