И все же они оба понимали, что сейчас это решительно невозможно.
- На том свете отоспался, - хмыкнул он. - И еще отосплюсь. Есть стойкое предчувствие, что долго ждать не придется.
- Дать бы тебе... - замахнулась Шеллард, высоко вскидывая ладонь правой руки. В иное время Шестьсот семнадцатый, возможно, и подыграл бы, но сейчас он, неожиданно ловко даже для самого себя, перехватил ее кисть в воздухе, замер на мгновение, почти наслаждаясь растерянным взглядом женщины, резко притянул ее к себе и принял в крепкие объятья. Упершись подбородком в ее плечо, он медленно вдохнул ставший уже почти привычным свежий сладковатый запах. В приглушенном свете едва слышно гудящих ламп в его голове вяло крутились варианты того, что хотелось бы сказать: «мы справимся», «твоя дочь будет в безопасности», «мы прорвемся» и еще что-то в том же духе. Но даже в мыслях это звучало плоско и банально, так что он решил промолчать. И неожиданно ощутил ответное, такое же неромантичное и несексуальное объятие. Пожалуй, это был первый за очень долгое время насколько тесный контакт с другим человеком, как физический, так и моральный. Такая дружеская близость казалась почти интимной, и при этом совершенно не опороченной низменными инстинктами. А еще она разительно отличалась от той фальшивой эротики, которую пыталась продемонстрировать ему Богиня. Что даже странно, поскольку Шестьсот семнадцатый прекрасно осознавал, что и той и другой нужен был не он сам, а польза делу, которую он мог бы принести.
Впервые за все эти насыщенные дни вспомнил Шестьсот семнадцатый и еще об одном человеке, который - особенно теперь, когда треснул защитный кокон его одиночества - имел все шансы перейти в разряд близких друзей. Если выживет. Если они оба выживут.
- Как там Дед? - отстранившись, поинтересовался Шестьсот семнадцатый.
Шеллард отрицательно махнула головой. Выражение ее лица при этом не изменилось, оставшись все таким же грустным и несколько удивленным одновременно. Значит, никаких изменений. Ну да ладно, не стало хуже - уже хорошо.
Шестьсот семнадцатый отступил на шаг назад, однако физический контакт не прекратил. Его левая рука переместилась с талии женщины, пальцы сжали ее плечо, спрятанное под плотной тканью делового костюма.
- Я возвращаюсь туда, и мне нужен еще один укол транквилизатора...
Шеллар, уже открывшая было рот для возражения, лишь сердито сверкнула глазами. Затем хлопнула-таки ладонью, но уже по его руке. Пальцы ее при этом были горячими и едва заметно тряслись.
***
Перед входом в Таркит Шестьсот семнадцатый наскоро провел все приготовления. Флешка с программой от Глазастого была установлена во внутренний порт капсулы, усилитель связи между аватаром и оператором нашел свое место в коммуникационном блоке, у передатчика. Уже войдя в сеть, парень скачал с почтового ящика данные от Сида, и в запечатанном капсульфайле отправил их себе на игровой аккаунт, надеясь выкроить время где-нибудь на привале, чтобы внимательнее с ними ознакомиться. О том, что Богиня сможет взломать капусль, он не волновался. Еще задолго до этих событий Шестьсот семнадцатый придумал собственную систему защиты данных, основным элементом которой было самоуничтожение всего файла в случае любой попытки взлома или несанкционированного перехвата. Его почти параноидальная страсть к перестраховке, заставившая даже собственное жилье оборудовать тайниками и скрытыми ловушками, наконец-то пришлась кстати.
Вход в Игру не обошелся без приключений. Загрузочное окно сменилось уже знакомым пейзажем промежуточной локации, широкого поля с высокими травами. Шестьсот семнадцатый кинулся к полупрозрачному экрану с изображением его игрового аватара, стараясь минимизировать время своего пребывания в личной вотчине потенциального врага, но не успел. Между ним и целью из воздуха материализовался знакомый темный силуэт, выглядевший сейчас словно классический призрак - полупрозрачный и явно недовольный своей участью.
Черные длинные волосы ниспадали вниз, сливаясь очертаниями с темным бесформенным нарядом. На их фоне светлое лицо казалось болезненно, даже мертвенно бледным, а темные глаза и насыщенно алые губы - противоестественно четкими, будто нарисованными поверх.
- Ты предал меня, - звук доносился не от нее, а разом отовсюду, будто глас божий. Однако на бледном лице не проступило и тени выражения. Притормозивший Шестьсот семнадцатый скользнул взглядом по Богине, затем по экрану за ее спиной, прикидывая, успеет ли он проскочить. И только тогда заметил, что у нее даже губы не шевелятся. - Ты заслужил нака...
- Окончательное решение еще не принято, - перебил он, останавливаясь и приводя в порядок состояние своей нервной системы. Глубокий вдох, выдох на счет тридцати. Пока у Нее есть возможность считывать его биоритмы, нужно придерживаться максимально правдивой версии событий. И то, что он озвучил, действительно было близко к истине. - Недостаточно входных данных для расчета.
Видимо, выбрав такую форму специфическую общения, он сделал верный ход. Правда, пока давление не исчезло, он даже не ощущал его наличие. Видимо, транквилизатор, ускоривший когнитивные функции мозга, несколько притупил внешнюю чувствительность. Больше всего, постфактум, это напоминало пребывание в помещении, полном статического электричества, отзывавшегося гудением во всех клетках тела одновременно. Зато теперь, вдруг почувствовав странное облегчение, Шестьсот семнадцатый понял, что Богиня его услышала. И, кажется, даже поняла.
- Я осознаю, что твое существование необходимо для поддержания порядка. Игра - это обязательный элемент жизни на Станциях, изменение привычного положения вещей приведет к возмущениям, а может даже бунту. Отделить тебя от Игры, я думаю, уже давно невозможно. Да и искать новый способ терраформирования - не лучшая идея...
С каждым его словом, сказанным, между прочим, вполне от чистого сердца, фигура Богини словно наливалась красками и жизнью. Уже очень скоро перед Шестьсот семнадцатым снова стояла женщина, которую он тогда видел с фонарем в руках. Та, один взгляд на которую заставлял сердце биться чаще, а губы гореть воспоминанием о поцелуе. Выглядела она совершенно не зло, а скорее устало и понимающе. Так, наверное, должна выглядеть любящая мать, готовая простить своему ребенку шалость, которая на этот раз зашла слишком далеко.
Изменилась и атмосфера вокруг. Солнце, еще совсем недавно воспринимавшееся как абстрактная подсветка в игровой локации, снова стало греть кожу, травы - нежно шелестеть под ласковым ветерком. Свежий цветочный аромат заставил кожу реального Шестьсот семнадцатого, лежащего в рассоле, покрыться мурашками.
- Прости меня, - мелодичными колокольцами зазвучал приятный женский голос. - Я... я просто испугалась.
Она протянула бледную тонкую руку с красивыми тонкими пальцами к его лицу, и Шестьсот семнадцатый призвал всю силу воли, чтобы погасить мгновенно вспыхнувший страх и не отдернуться в сторону. Вместо этого он закрыл глаза и расслабил тело, словно полностью отдавая себя в Ее власть. Прикосновение оказалось легким, как пушинка, и неожиданно приятным, как нежная ласка.
- Ты прав. Я думала о том, что ты мне сказал, и теперь мне кажется, что ты прав. Если я хочу, чтобы ты был на моей стороне, мне не стоит использовать тебя втемную. Ты должен знать все. И ты узнаешь, чтобы твой выбор стал добровольным и осознанным...
Когда он вновь открыл глаза, Она стояла уже совсем рядом. На красивом лице застыло выражение растерянной и печальной беспомощности. Восхитительные чувственные губы едва заметно подрагивали, точно она нервничала или сдерживала рыдания. Трудно было поверить в то, что это - всего лишь точно просчитанная имитация человека. В своем притворстве Великая Королева достигла воистину больших высот. Шестьсот семнадцатый загнал эти мысли глубже в голову, выкидывая на поверхность почти искреннее сочувствие и желание защитить. Накрыл ее пальцы своей рукой и потерся об них щекой.