— Какой у тебя может быть библиотечный день, если ты сам в библиотеке сидишь?
Ванечка обиделся. Обиделся секунд на десять, а потом решил не оскорбляться, а достойно ответить:
— Если ты интеллигентный человек, то ты читаешь не только те книги, которые у тебя дома лежат. Я должен представлять себе, где и в каком виде хранится тот или иной древний текст, чтобы в любой момент оказать консультацию, чтобы…
— Чтобы стырить и продать! — заржал Клипа. — Что, не правда, что ли? Правда!
Ванечка предпочел замять историю с библиотечным днем и погрузился в размышления о спортивных судьбах человечества. «Линия» настраивала на глобальные переживания, потому что в Сингапуре выбирали столицу Олимпиады-2012. Ванечка приземленно склонялся к «верному» Парижу — за рупь тридцать. Я подбивал Клипу на Лондон — за три и восемь. И чем больше склонял, тем яснее понимал, что «одинар» на Лондон делать не стану. И когда Клипа дозрел и выложил пять тысяч ко мне в долю, я сказал «нет».
— Нет! И еще раз нет! Я буду играть «экспресс», а вы как хотите…
Братство утратило речевые навыки. Хвича, будь он здесь, сказал бы: «Ты слепой, как кот Леопольд!» Это было его любимое выражение. Он всегда путал Леопольда с Базилио. Наверное, лет тридцать назад маленький Хвича в своей маленькой грузинской деревне смотрел маленький черно-белый телевизор, из которого с помехами, рябью и хрипами вырывались мультики
и фильмы на малопонятном русском языке и вдобавок еще с иностранными именами.
Тогда, тридцать лет назад, Хвича был непорочен — если играл, то разве что в футбол проколотым резиновым мячиком. Он почти не понимал, о чем говорили на тарабарщине дяди и тети из телевизора и вообще каким образом они говорили, откуда? Наверное, поинтересовался у мамы, а она ответила — из Москвы. С тех пор Москва стала сказочным царством, в которое Хвича со всею азартностью натуры пытался попасть. И ведь попал!
Только в царстве, когда туда прибыл Хвича, уже не оказалось мультяшных котов, лис и прочих тварей, имена которых смешались нелепым образом в дубовой Хвичиной голове. Сказочных тварей не оказалось, зато реальных и злобных тварей — в избытке. Сначала центнеры пагубных порошков в комплекте со шприцами и косяками, а потом алчные железяки! И они подмяли Хвичу. И растерзали его. И вынули из него, как кот Базилио из Буратино, золотые монетки. Может быть, поэтому в его памяти произошло подавление ненавистного образа, замещение его другим.
Так же и в моих олимпийских фантазиях вслед за победой мужественных британцев я уже ясно различал еще один триумф — крошечный-прекрошечный, но такой прекрасный в своей неожиданности.
— Я играю за три и восемь Лондон и, — тут Вселенная затихла, — и тоже за три и восемь беру… в «экспресс»… чистую победу «Петротреста»…
— И сколько ты ставишь? — Клипа распереживался.
— Штукарь! Да, штукарь баксов, — окончательно решился я.
— Ты вышиваешь, — шептал Клипа. — Ты теряешь голову.
— Нет, Клипа, наоборот, включаю голову и понимаю, что надо рисковать. Вот слушай… В последнее время на всяких выборах города-фавориты, как правило, прокатывают мимо. Во Франции недавно был чемпионат мира по футболу, в Америке аж две Олимпиады — в Атланте и Солт-Лейке. Мадрид?.. Ну, может быть… Но там произошли теракты год назад. Поэтому остается Лондон.
— А Москва? — брякнул Ванечка и застыдился, так что я даже не стал отвечать, чтобы совсем не унижать человека.
— «Петротрест» — девять матчей без побед, только сменился тренер, — продолжил я защиту своей позиции. — Рано или поздно они должны выстрелить. У «Сокола» всего одна гостевая победа. С начала года зарплата не выдается — значит, купить матч не смогут. К тому же «Соколу» за три и восемь выгодно против себя поставить. Хоть какие-то бабки! Они точно сольют — говорю тебе. И все вместе… в результате… получается, —- я быстренько помножил в голове, — получается красивая цифра — четырнадцать и сорок четыре. Сплошные четверки! Фартовый коэффициент.
— Но штукарь…
— Клипа, ты стал трусом?
— Я?! — взъярился Клипа. — Да я всегда… самые борзые ставки — ты же знаешь — это мои. Просто я против вышивания. Не надо выпендриваться при своих. Эта ставка — для девочек. Свои парни так не играют — ты же сам понимаешь!
— Я буду играть «Петротрест» вместе с Лондоном. Считай, что ко мне в утреннем сне явился ангел-хранитель первого дивизиона и дал этот совет. Хочешь, ставь нищенский Париж вместе с Ванечкой и дрожи над своими рупь тридцать. На кружку пива с чипсами наскребешь.
Я пошел в туалет. Мне даже не столько хотелось отлить, сколько позлиться на Клипу издалека. Потому что если бы я видел его физиономию перед собой, то мог бы и врезать от раздражения. Как человек может не видеть «верняка»?
Когда я вернулся, Клипа молча отсчитал пятьсот долларов. Ванечка смотрел с ужасом. Он подошел вместе со мной к стойке и поставил триста рублей на свой ничтожный лузерский Париж. Я презирал его. И не мог скрыть это. Он славный малый, но иногда теряет человеческое достоинство — никакой порядочный шпилер не станет играть за рупь тридцать. Это так же неприлично, как пукнуть за столом с девушками.
Началась трансляция на «Евроспорте». Показали презентационные ролики. Наш — самый убогий. Как будто люди украли деньги и прямо-таки хотят подчеркнуть — да, украли и не стыдимся, и если выберете наш город, то мы еще своруем. В ролике сначала показали собор Василия Блаженного, потом медведя, бегущего по Красной площади, икру, балет, ракету, вылетевшую в небеса откуда-то из середины восьмидесятых. Короче, вывалили на избирательный комитет МОК весь набор русской пошлости, от которой тянет блевануть… Даже с пустым желудком. Еще показали, как народ катается на речном трамвайчике напротив Воробьевых гор. И почему-то под песню «А я иду, шагаю по Москве». Конечно, тут в России все святые — им только по воде шагать, не замочив подметок!
На боковом экране шла трансляция по шестой кнопке. Переодетые в штатское эмвэдэшники и собранная по институтским разнарядкам молодежь, которой пообещали закрыть «хвосты», — вся эта орава митинговала на Васильевском спуске. Оттуда постоянно шли бравурные прямые включения. По «Евроспорту» показали, что Москву первой отделили от претендентов. Но на шестой кнопке этот факт незатейливо обошли, сосредоточившись на митинге у собора Василия Блаженного.
Уже поплакали отсеченные от олимпийского две тысячи двенадцатого года жители Мадрида и Нью-Йорка, а российские граждане по-прежнему излучали оптимизм. Думбадзе вопил про перспективы и шансы. Клипа и Ванечка шумно возмущались, а я прикидывал, как они выкрутятся, когда им все же придется выходить на прямую трансляцию из Сингапура. А там, в Сингапуре, взяли эффектную паузу для того, чтобы назвать победителя из двух городов. И тут на шестой кнопке как раз красиво вывалились на торжественное объявление. Думбадзе взревел от восторга и выразил надежду на то, что «Олимпиада пройдет на нашей земле».
Если разобраться, он не так уж и разводил публику. По-любому Игры пройдут не на Марсе, не на Сатурне, а на нашей матушке-Земле. Так что Думбадзе в какой-то мере честен.
Их бы с Витьком Перепелицыным зарядить в паре — они бы нагнали еще больше пафоса и патриотизма. Вместе бы поскандировали что-нибудь оптимистическое. Витек даже перед смертью, наверное, будет лозунгами бредить. В окружении растроганных родных и близких. На сотом году жизни.
Вот любимый внук склоняется, чтобы сообщить ему, что на десятый день Олимпиады мы обошли немцев по золотым медалям, но пока отстаем по общему числу наград. Страдальческие черты Витька преображаются, слабая улыбка бежит по губам. Внук надеется услышать из-под аккуратных усов последнее желание дедушки.
Витек, чувствуя патетику момента, приподнимается на локтях и просит своим доброжелательным, но суровым для врагов Отечества голосом: «Поскандируйте напоследок — Россия! Россия!» И оставляет свою процветающую с телеэкранов страну под дружное, но скорбное пение многочисленных потомков.
Впрочем, Перепелицын с Думбадзе меня совсем не колебали, так как все мои надежды устремились к Биг Бену, Тауэру и Бейкер-стрит. Эйфелеву башню в эту секунду я смачно ненавидел — хоть террористов под ее опору посылай. Когда Рогге назвал Лондон, я, кажется, даже сиганул на табуретку от счастья. Ванечка по обыкновению запустил в отчаянии пальчики в жидкие волосы и скопом проклял всех фаворитов. Бедные фавориты! Как же им теперь жить после такого?