За его спиной открылся Schwelle. Если бы Марчмэйн действительно находился глубоко в космосе, как утверждали фальшивые окна, подобное оказалось бы невозможным. Звезду Ксон создали именно с целью подавлять и запрещать такие действия.
— Заходи, Тэнзи, — сказал Марчмэйн, поворачиваясь.
— Доброе… что это, утро? Вечер? Прошло столько времени, мой мальчик, — она не торопилась обнять его.
Немного уязвленный, Марчмэйн откинул голову назад и рассмеялся.
— Не уверен, что здесь имеет смысл считать время, — ответил он. — О, я вижу, ты притащила собачонку!
Дугальд О’Брайен зарычал. На редкость идиотское имя для животного — однако Тэнзи всегда отличалась причудами и эксцентричностью.
— Полагаю, если вы просто ляжете на этот стол, мы сможем начать. Да-да, монсеньер Лабрадор, сюда, рядом с очаровательным джентльменом в ремнях.
Старый пес подпрыгнул, но соскользнул на пол, тяжело дыша.
— Опусти чертов стол, Марчмэйн!
— Конечно-конечно! Как невежливо с моей стороны!
Показатели кровяного давления и кортизола мужчины по имени Ицхак резко ухудшились. Марчмэйн подкрутил несколько нейротрансмиттерных источников питания, и связанный снова впал в апатию.
— Вы точно уверены, что хотите, чтобы я это сделал? Прямо сейчас?
— Кончай трепать языком, сынок, — буркнула собака.
Марчмэйн пожал плечами, привязал Тэнзи и Лабрадора, а когда мониторы сообщили, что все четыре пациента находятся в оптимальном состоянии, быстро обошел столы, снимая скальпы и высвобождая обнаженную кость. Потом взял лазерный нож и сделал тонкое аккуратное отверстие в черепе женщины по имени Мириам, после чего с одобрением посмотрел на ее мозг, заключенный в блестящую твердую оболочку.
Погруженный в работу, Марчмэйн не услышал, как за его спиной распахнулся Schwelle.
Двадцать
Пол ушел у меня из-под ног, как будто я снова очутился на лестнице в Театре Аделаиды. Я покачнулся — и тут же чуть не упал в другую сторону. Все понятно, я оказался на планете с меньшей, чем на Земле, силой тяжести. Точнее, в анатомическом театре на капитанском мостике проклятого звездолета, прямо за спиной у доктора Франкенштейна, склонившегося над своими трупами, сверкая голой загорелой задницей и зажатым в руке окровавленным скальпелем. Датчики моргнули и запищали; на огромном то ли экране, то ли кварцевом оконном стекле царила темнота, а чокнутый мясник, нахмурившись, поворачивался ко мне — и я поднял руку и произнес слово, в результате чего мой надутый братец Марчмэйн пролетел через всю кабину и врезался в большой гладкий бак, в то время как мой пес Добрый Ду отчаянно дергал четырьмя лапами, заставляя раскачиваться кошмарный мохнатый скальп, и издавал какие-то непонятные звуки, что-то среднее между человеческой речью и лаем собаки, потревоженной во сне. Марчмэйн в непристойно сбившемся на бок фартуке поднялся-таки на ноги, махая рукой — в блестящем скальпеле отражались лампы дневного света — и голося что было мочи:
— Тоби, твою мать, немедленно иди сюда!
Мое сердце сжалось и едва не перестало биться вообще. Все смешалось. Внучатая тетушка Тэнзи с мертвенно бледным лицом лежала на одном из хирургических столов, ее голова тоже была изуродована, тонкие белые волосы свисали по сторонам, а на другом столе покоилась женщина помоложе, в кислородной маске, зато без куска черепа, и огромные то ли вены, то ли артерии, свитые в красно-голубые кольца, пульсировали на обнаженном мозге. Я понял, что меня сейчас вырвет, но не мог себе этого позволить. О, чертов Гитлер из ада, это же моя тетя Мириам, а изувеченный мужчина на соседнем с извивающимся Добрым Ду столе — блистательный скрипач, дядя Ицхак! Кошмар из самого кошмарного из кошмарных фильмов! В воздухе распахнулся Schwelle, и в помещение шагнул Тоби. Он с любопытством оглянулся и сразу же направился к голому Марчмэйну, скорчившемуся за панелью управления.
— Куда ты нас притащил, Марч? — грубо спросил Тоби, тем не менее, помогая брату подняться.
— Он убьет нас всех! — взвизгнул мясник. — Уберите отсюда этого малолетнего идиота! Ты что, хочешь, чтобы все наши труды пошли прахом?!
Глаза Тоби заметались.
— Где?.. А, на «Повешенном», — сказал он совершенно другим тоном. — Я хочу поговорить с операционной системой корабля.