— Вытащи меня отсюда! — потребовал я дрожащим голосом.
Мы снова стояли перед красным зданием. Обе двери стали черными. На каждой был выгравирован белый вопросительный знак.
— Представь себе, будто у тебя амнезия, — предложил Джулс.
Я с дрожью вспомнил зеленый луч Купа. Судя по всему, я действительно потерял память. Иначе как вышло, что эти божественные Зайбэки знают меня? Почему у нас одна фамилия?
— Предположим, я сказал тебе, — неумолимо продолжал преподобный, — что ты родился в одном из тех двух мест, в которых мы только что побывали. Это все, что ты помнишь: ты пришел из одной из этих людских стай. Можешь предположить, из какой?
Я ненавидел все это, но логика оставалась непреклонной. Параноидальная логика.
— Очевидно, из большего. Шансы в миллиарды раз больше. Но ты полагаешь…
Джулс взмахнул рукой. Внезапно мы снова оказались в меньшей из двух необъятностей, под колоссальными стеклянными ярусами, окруженные восемью миллиардами мужчин, женщин и детей в робах, вонючих шкурах, школьных формах, набедренных повязках и татуировках. Со стоявшей неподалеку кафедры говорил священник, одетый в черное церковное облачение, его спокойный красивый голос перекрывал гул толпы:
— Эта комната — не единственная. За соседней дверью, друзья мои, есть еще большая комната. «Он сказал им: „Вы пришли снизу, я — сверху, вы от этого мира, я же — нет“».
Джулс прошептал мне на ухо:
— Его паства никак не может проверить истинность этих слов. Они заперты здесь, у них нет серебристой двери. В любом случае, быть может, галактики за ней — только иллюзия. Быть может, они — лишь постулат, экстраполяция. Ты смог бы обеспечить хоть одного из этих восьми миллиардов мотивом верить в реальность того большего места, того значительно большего места, того космоса, забитого размножающейся человеческой плотью, рядом с которым эта реальность есть не более чем булавочная головка?
Я ответил, стараясь говорить потише:
— Я вижу, к чему ты клонишь. Не надо со мной нянчиться. Это место представляет мир до нынешнего момента. Большее же место за серебристой дверью — это потенциальное будущее, далекое будущее человеческого рода, в котором галактики наводнены людьми. Ты пытаешься убедить меня, что…
— Тесс! — монахиня в полном облачении погрозила мне пальцем.
— Извините, мадам, — наклонил голову Джулс.
Мы вернулись в полосатую пустоту оболочки Матрешки. Огни сияли на перевернутом своде, огромном до плоскости и безграничности.
— Идем, Август, — сказал преподобный, — Рут ждет нас. Снова дома, дома снова, гоп-ля-ля!
Schwelle закрылся за моей спиной. Куп мирно сидел там, где мы его оставили, истинный святой дзен-робот. У меня подкосились ноги, и я рухнул в кресло.
— А не выпить ли нам по чашечке хорошего доброго чая? — предложил Джулс.
Я заставил себя обдумать все то, что он мне показал. Меньше чем через полтора века на Земле будет больше людей, чем за всю прошедшую историю человечества. В мире за зеленой дверью находились все мужчины и женщины этой грядущей эпохи. Я одернул себя. Нет-нет, все гораздо ужаснее — всей истории. Поэтому если бы какое-нибудь божество наклонилось и выдернуло наугад произвольного человека, мужчину или женщину из любого места и времени до 2150-го года, вероятность того, что он живет в конце времен, составила бы пятьдесят процентов. В году 2150 или около того. Что ж, продолжим. Добавим еще пару-тройку плодовитых поколений — и числа, без сомнения, будут расти и расти, живущие перевесят мертвых, а бессмертное человечество заселит звезды.
И это означало — что? Что мы все обречены на вымирание прежде, чем произойдет подобный галактический исход бессмертных?
Стиснув руки, я поднял глаза. Стоя в дверном проеме, Джулс созерцал меня с холодной, иронической усмешкой. Я снова уставился в пол, чувствуя, как от усиленной мыслительной деятельности собираются складки на лбу.
Нет, постойте, это нонсенс. Начнем с начала. Он утверждает, что шансы каждого человека, включая меня, жить именно здесь и сейчас удивительно высоки. Двадцать тысяч лет назад на всей Земле обитало не больше миллиона человек. Было крайне маловероятно родиться тогда, будучи одним из восьмидесяти миллиардов всех людей. То же самое, с минимальными модификациями, относится и к 1000-му году до Рождества Христова. Забудем на секунду о будущем. Восемь-десять процентов всех когда-либо живших людей находятся на нашей планете прямо сейчас, и я — один из них. Шансы не так уж и низки.