Единственно хорошее, что можно было сказать в пользу радиации, Хайнкеля — она, наконец, достигла Восточной Германии.
Выйдя из своей сан-рафаэльской квартиры и направляясь к припаркованному аэромобилю, Пит Гарден догадался, кто именно мог стоять за ассоциацией «Мэтт Пендлтон». Ради такого стоило слетать в городок полковника Китченера — Альбукерке, штат Нью-Мексико. Там стоило побывать и для того, чтобы забрать грампластинку.
Двумя днями раньше он получил письмо от Джо Шиллинга, торговавшего редчайшими фонографическими записями, где сообщалось, что наконец сделана запись пластинки Тито Скипа и он может ее получить.
— Доброе утро, мистер Гарден, — поздоровался аэромобиль, как только он открыл ключом дверцу.
— Привет, — ответил занятый своими мыслями Пит.
На него глазело двое детей, голоса которых он слышал давеча, — дети пересекли улицу и очутились на дорожке, ведущей от многоквартирного дома.
— Вы — байндмен? — спросила девочка. Она обратила внимание на знак различия — его яркую, цветастую нарукавную повязку. — Раньше мы вас никогда не видели, мистер байндмен. — В словах девочки сквозил ужас. Пит прикинул, что ей лет восемь.
— Это потому, что здесь, в графстве Марин, я несколько лет не был. — И, направляясь к детям, спросил: — Как вас зовут?
— Я — Келли, — ответил мальчик. Похоже, он младше девочки. Ему не больше шести лет. Оба славно выглядели. Хорошо, что есть такие дети в его владениях. — А сестру зовут Джессикой. У нас есть старшая сестра — Мэри Энн, но она не здесь, а в Сан-Франциско, в школе.
Трое детей в одной семье! Поразившись, Пит спросил:
— Как ваша фамилия?
— Мак-Клейн, — ответила девочка. И с гордостью добавила: — Во всей Калифорнии только у наших папы и мамы трое детей.
Вполне возможно.
— Хотел бы с ними встретиться.
Джессика указала пальцем:
— Живем там, в том доме. Странно, что вы не знаете моего папу, раз вы байндмен. Ведь мой папа организовал уборочные и очистные машины — переговорил с вагами, и они их прислали.
— Вы не боитесь вагов?
Дети отрицательно мотнули головами:
— Нет.
— Но мы против них воевали, — напомнил он детям.
— Это было давно, — сказала девочка.
— Правда. Ваше мнение разделяю. — Ему хотелось, чтобы так оно и было.
Из дома вышла стройная женщина и направилась к ним.
— Мам! — взволнованно закричала девочка. — Посмотри, это — байндмен.
Женщина подошла — миловидная, гибкая, юно выглядевшая брюнетка в широких брюках неяркой клетчатой рубашке.
— Добро пожаловать в графство Марин, — обратилась она к Питу. — Не так уж часто вас увидишь, мистер Гарден.
Пит протянул руку, и они обменялись рукопожатием.
— Поздравляю вас, — сказал Пит.
— С тем, что у меня трое детей? — улыбнулась миссис Мак-Клейн. — Как говорится, это — удача. Не искусство. Не выпьете ли чашечку кофе до отъезда из графства Марин? Может, вы больше никогда сюда не вернетесь.
— Вернусь.
— Правда? — Женщина явно не верила; ее милая улыбка светилась иронией. — Видите ли, мистер Гарден, для нас, небайндменов, в этих краях вы — почти легенда. Черт возьми, да о встрече с вами мы только и будем говорить целые недели!
Несмотря на свой опыт, Пит не мог определить, был ли в ее словах сардонический оттенок, поскольку их она произнесла безразличным тоном. Она сбивала его с толку, и Пит смутился:
— Я действительно хочу вернуться, — сказал он. — Я потерял Беркли, где…
— О, — кивнула миссис Мак-Клейн, улыбнувшись еще более открыто и обезоруживающе. — Понимаю. Неудача в Игре. И поэтому вы у нас.
— Я еду в Нью-Мексико, — сообщил Пит, забираясь в аэромобиль. — Может, увидимся позже. — Он закрыл дверцу. — Взлетай! — скомандовал он автоматическому устройству.
Дети махали набиравшему высоту аэромобилю. Миссис Мак-Клейн не махала. Чем вызвана такая враждебность? Пит был удивлен. Или это лишь показалось? Вероятно, ее гневил сам факт существования двух отдельных групп — байндменов и небайндменов, очевидно, ей казалось несправедливым, что лишь немногим предоставлялся шанс за игральным столом.