— Я собираюсь приготовить обед, — громко объявил Джей-Джей.
— Зачем? Мы только что поели, — сказал Чейз в ответ, за чем последовал звук, похожий на удар по руке.
— Это было несколько часов назад. Кроме того, держу пари, Роуг не отказалась бы от сэндвича. Да ведь? — Спросил Джей-Джей, и я нехотя приоткрыла глаз, чтобы посмотреть на него на кухне, на такого домашнего и все такое.
Моя гордость требовала сказать ему, чтобы он взял свой сэндвич и засунул его себе в задницу, пока не почувствует вкус во рту, но мой жалкий пустой желудок требовал, чтобы я отбросила свою гордость и сказала ему «да, пожалуйста», кланяясь ему на коленях и целуя его ноги. Я выбрала золотую середину, добавив к ней мысленно «иди на хуй».
— Я ела один раз за последние три дня, так что да, я согласна на твой сэндвич, и если у тебя есть чипсы, было бы здорово, — сказала я.
— Почему ты три дня ничего не ела? — Потребовал Фокс, и я вздрогнула, когда поняла, что он стоит прямо надо мной, отбрасывая свою тень и просто застыв на месте, как большая стена мускулов.
— Потому что мертвым девушкам не нужна еда, — огрызнулась я в ответ и тут же пожалела об этом, попав в ловушку проницательного взгляда его глубоких зеленых глаз.
— Что ты хочешь этим сказать? — он зарычал. Типа, на самом деле зарычал.
— Не так уж много, поскольку сейчас я явно живу своей лучшей жизнью, запертая в доме твоего отца и гадающая, планирует ли он сам явиться, чтобы убить меня, или же теперь поручит эту работу тебе.
В ответ на это на меня обрушилась ледяная тишина, и я выгнула бровь, когда Фокс промолчал, но его челюсть задергалась.
— Чушь собачья, — крикнул Чейз, выходя из дома, чтобы встать рядом с Фоксом и вытащить пачку сигарет из кармана. — Не может быть, чтобы ты не знала о Лютере.
Фокс повернулся, чтобы свирепо посмотреть на него, и Чейз приподнял бровь, как будто не понял, что именно он сказал не так.
— А что с ним? — Спросила я, садясь и наклоняясь, чтобы украсть у него сигарету, даже не потрудившись спросить.
Я хотела сказать грубость, но небрежный, чересчур фамильярный жест заставил меня мысленно вернуться на заднее сиденье машины его мамы, пока дождь барабанил по крыше, а мы болтали обо всем и ни о чем, хохоча до упаду, прежде чем я прогнала воспоминание.
Чейз наблюдал за мной несколько секунд с выражением в глазах, которое говорило о том, что он хотел бы, чтобы я не возвращался, и как бы это ни было хреново, я предпочла бы такое отношение к себе странному властному дерьму Фокса и непринужденному пренебрежению Джей-Джея к тому, чего я хотела.
Фокс уставился на сигарету в моей руке так, словно хотел выхватить ее у меня, и я одарила его бесстрастным взглядом, которым подзадоривала его сделать это.
Чейз зажег сигарету, а затем наклонился, чтобы позволить мне прикурить от нее. Когда я глубоко вдохнула, вишенка вспыхнула жаром, и я увидела, как это отразилось в его глазах, и как запах морского бриза, табачного дыма и опасности окутал меня от его кожи, когда он наклонился слишком близко.
Чейз всегда был худым и недоедал, когда мы были детьми, но, похоже, он взял на себя миссию исправить это за те годы, что мы провели в разлуке. Его тело было покрыто мускулами, которые говорили о том, что он не просто тренируется в спортзале, а татуировки на его коже были такими же темными, как и душа, которая смотрела на меня из его глаз цвета океана.
— Папаша Арлекин…
— Мертв, — выдавил Фокс, и мой взгляд вернулся к нему, а мои губы приоткрылись от этой информации, изменившей мою жизнь.
Мой взгляд скользнул обратно к Чейзу за подтверждением, и он пожал плечами.
— Мертв, как гребаный дверной гвоздь. Несколько лет назад получил пулю прямо между глаз, — подтвердил Чейз, вынимая сигарету изо рта, пока я затягивалась.
— Хорошо, — ответила я, когда шок от этого заявления прошел, и я откинулась на спинку шезлонга, пытаясь изобразить безразличие, но, черт возьми, это была важная новость, огромная, необъятная, гигантская, как засунутая в задницу бейсбольная бита новость.
Теперь, когда Лютер Арлекин мертв и похоронен, я была свободна — при условии, что его наследник не решил придерживаться его решений и не убьет меня за него. Но поскольку этот наследник стоял надо мной с таким видом, будто старался не взорваться, впиваясь в меня взглядом со смесью стольких эмоций, что я не могла их сосчитать, я решила предположить, что нет. Фокс мог убить меня в тот момент, когда я вошла в парадную дверь, и все же я была здесь, лежала у его бассейна и пила его сок.